Сибирские огни, 1950, № 4

особенно в старых горняцких семьях, в тех, что из рода в род селились у подножья горы. — Сколько похожено было с малолетства,— говорила Анна Семё­ новна Вере, поглядывая в окошко из-за гераней.— Мы хоть в железно­ дорожном посёлке жили, а всё равно дня не было, чтоб ребятишки не взбирались на самую макушку. Д а и потом, в девичестве. Заберёшься по уступам, и кажется, что не достанут тебя оттуда никакие силы, ничьи руки. Стоишь, смотришь. А платье — по вегру! Оглянешься кру­ гом — куда бы с этой вершины броситься? Самой! Куда душенька пож е­ лает! А не то, что — кому достанусь. Задерж авш аяся у зеркала Вера посмотрела на мать с удивлением, но, стараясь не обидеть, сказала: — Не старишься. — Мать словно не расслышала. — Доработался Павел Васильевич,— укоризненно сказала мать.— З а самую макушку взялся. А ведь должен бы, кажется, пожалеть. Или уж ничего-то в сердце и не осталось? — Она прошлась по красной вя ­ заной дорожке, расправила концом туфли загнувшиеся её утолки и про­ говорила: — Пойду обязательно, с бугорка посмотрю... попрощаюсь. — Поплачь, мама! —- засмеялась Вера. — Дурочка ты, вот что! Где тебе понять меня? На бугорок Анна Семёновна поднялась позже других. Там уже были её соседки и ребятишки чуть ли не со всего города. На зелёной луж ай ­ ке сразу бросилось в глаза красное платьице катиной дочурки Людки. Братья Людки — загорелые, в одних штанишках, босиком — бегали не­ подалёку. Они тоже пришли посмотреть, как будут взрывать гору. — Без вас не обойдётся. Слышала я про ваши похождения. Весь посёлок знает, как вы в корыте морячили. Анна Семё|новна сказала это громко. Многие оглянулись. Из толпы выдвинулся сутуловатый старичок в солдатском ватнике, з шапке, хотя было довольно жарко, поздоровался с Анной Семёновной и кивнул на ребятишек: — Эти самые и есть? Трудно было понять, порицает он ребячью затею или одобряет,— таким бесстрастным и тихим был его голос. Посмотрев на старшего, он заговорил более громко: — Эх, посмотрел бы сейчас Васенька! После гражданской всё на эту горушку с такими вот мореплавателями за патронными гильзами бегал... А теперь сам воюет... Анна Семёновна, разглядывая толпу, узнавала соседок — подружек молодости. Узнавала на некоторых их платки и кофты. Оделись они не то что по-праздничному, а как-то необычно — должно быть, нароч­ но — в стародавние наряды. Анна Семёновна и сама хотела надеть свой кремовый, оставшийся от девичества платок, но постеснялась дочери. — Аксютка! — крикнула она высокой худощавой женщине с морщи­ нистым обветренным лицом. — Кружевой-то платочек — Петькин ещё подарок? Я уж думала, внуки у тебя давно разодрали на лоскутки,— нет, оказывается! Женщина подошла к Анне Семёновне: — Выдумщина ты. К акая была просмешница, такая и осталась. Она обняла Анну Семёновну и, коснувшись её щеки, сказала: — Совсем это другой платок. На картошку выменяла. Спроси хоть у кого. — Врёшь, наверно,—проговорила Анна Семёновна, отталкивая под­ ружку.— Не ластись. Ты всегда ластилась, если что... — Не веришь?