Сибирские огни, 1950, № 4

— Н е понимаю, Вера, о чём ты. — И, помолчав, Катя медленно проговорила: — Старше люди становятся, взрослее, забот больше. — Н е это, не это, — настаивала Вера. — Ближ е к сердцу человек становится, роднее, — не слушая её, продолж ала Катя. — И ж алееш ь его, как себя... — И любишь его, подсказала Вера. — Это ж е и есть любовь...— Катя остановилась, задумавшись...— А другого чего я не знаю. Расстались мы с ним из-за глупости навер­ ное. А когда пришёл перед тем, как на фронт отправиться, попросил разрешить ему вернуться, я сказала : приходи. И ж ду от него письма. Если живой — тревожиться перестану. И дождусь , знаю я это, верю в себя. Пускай приходит. Д ети его. Вера посмотрела на неё с удивлением, чуть нахмурилась, потом по­ светлела и захлопала в ладоши, словно дразня Катю: — Что я про тебя знаю! Ты ведь не любила никого ещё. Мне это понятно, а ты и не догадываешься . Не любила ты, вот что. — А дети? — почти испугавшись, спросила Катя. — Про это я ничего не знаю, — ответила Вера, чуть задумавшись. К атя сердито отодвинула стул и вышла. Она вернулась в комнату с белым жестяным чайником, поставила его на подоконник и принялась накрывать на стол, стараясь не смот­ реть на Веру. — Сердишься? — с сожалением проговорила Вера. — Не поняла ты меня. К ак бы тебе объяснить получше? Не любила ты ещё. А вот полюбишь когда-нибудь... Сама-то я ничего не знаю. А по другим вижу, как бывает. У тебя, Катя, не так . И ты не сердись на меня. Не хмурься. Улыбнись. Полюбишь — вспомнишь меня, скажешь: правду говорила эта Верка Медянцева. К атя ничего не сказал а . Она дум ала над словами Веры. О любви. В этих словах было что-то не совсем ясное, но они почему-то напомни­ ли Кате, как ещё девочкой её застала в лесу гроза. Прошёл сильный дождь, и, когда он внезапно кончился, сквозь облака пробилось солн­ це и меж деревьев засветилась тонкая паутина, в лесу стало так свежо и так ярко зелено, а капли, падавшие с листьев, казались такими золо­ тыми, что девочке подумалось — она попала в другой лес, совсем в другой, в несравненно лучший, и на сердце было необъяснимо хорошо... И хотелось дышать и дышать этим изумительным воздухом. Наверное т а к чувствуешь себя, когда полюбишь. Нет, она никогда не испытывала ничего похожего. Вера вывела Катю из раздумья неожиданным вопросом: — К тебе, говорят, Прытков пристаёт... С к азал а бы Алёшке... — С ама справлюсь, — ответила грубовато Катя и решительно от­ вернулась от гостьи. *** В полутьме главного штрека виднелись вагонетки с электровозом, мелькали синие огоньки карбидок. Там ж е внизу слышался грохот скрепера , а где-то совсем далеко — взрывы отпалки в забоях . Алёша Панцырев, несколько дней работавший на проходке минной штольни отдельно от людей, с которыми давно сдружился, скучал по ним и всякий раз после смены забегал попроведать. Вагонетки, наполненные рудой, откатывали к бункерам женщины в брезентовых комбинезонах и красных платочках. Глянув через плечо, Алёша с улыбкой подумал, что его иногда на ­