Сибирские огни, 1950, № 3

— Не в том жалость,— проговорил Соловьёв, скрывая улыбку.— Совсем ночь, ничего не увидишь теперь в цехах. А хотелось бы по­ смотреть. Должно быть, завтра придётся. Вот уж действительно — утро вечера мудренее. — Это не беда,— откликнулся старик и, выйдя из цеха, всё-таки покружил с Соловьёвым по заводскому двору, а потом пригласил к се­ бе ночевать. Убранство дома старика Родионова было небогатым и строгим, мебель самой простой работы, чёрная, покрытая лаком. Среди других вещей выделялась горка, чуть накренившаяся и позванивавшая какой- то тоненькой рюмкой всякий раз, когда проходили близко. Часы тоже были чёрные, старинные, но без кукушки. В углу висела икона с тор ­ чавшей из-за неё веточкой вербы. На подоконнике, куда едва доходил свет маленькой лампы, были расставлены украшения из чугунного литья: одна группа изображала охотничьих собак, другая всадника и девушку на дороге. Соловьёв, ж елая быть вежливым, сказал : — Хорошие вещички. Старик прищурился, очевидно, почувствовав, что гость говорит из любезности, сам хорошенько не зная цены вещам. Взяв одну скульп­ туру, старик поднёс её к глазам и, рассматривая, заговорил: — К ак живая. Добрая собака. Принюхивается. След звериный ищет. Вот-вот схватит зверя. Поднимется и схватит. Слова старика неожиданно раскрывали перед Соловьёвым вещь, словно стирая с неё пыль, и позволяли увидеть новые, незамеченные до сих пор черты, оживлявшие всю скульптуру. — Каслинские,— ск азал хозяин. К стыду своему Соловьёв не знал, что это такое. Он думал, что скульптуры — поделки самого старика, и чистосердечно признался ему. — Литейным делом и я занимался,— ответил хозяин.— Но на т а ­ кую работу душа не поднимается. Это надо умеючи. Каслинские м а ­ стера — великие люди. А у меня, брат, рука не та. Я по литейной части в другое ударился: какую хочешь механическую -деталь отлить могу. А за художество не берусь. Н а подоконнике стоял цветок — знакомая с детства герань. Листы герани изморозью прихватило к стеклу, в комнате было холодновато, но Соловьёв не зам ечал холода, радуясь, что приобщается к тому но­ вому миру, в котором отныне будет он трудиться и жить. Старик набросил на плечи полушубок, вышел, вернулся с охапкой щепок и затопил печь. •— Если для меня, так ненужно,— ск азал Соловьёв. Возясь у печки, старик ответил, не поднимая головы: — Д л я себя. Согреться. Соловьёв видел, как долго и трудно хозяин сгибал колени и, на­ клонившись к печке, предложил: — Д авайте-ка , я растоплю. Хозяин отмолчался. Глядя на старика , Соловьёв подумал: «Нелегко придётся, пока при­ выкнешь к людям». В трудных, суровых условиях приходилось работать предкам нынешних уральских мастеров, и это наложило на них свой отпечаток. Тех уральцев и сибиряков, которых встречал на фронте, Со­ ловьёв считал кремнёвыми людьми. Почти на всём, что успел заметить в домике Соловьёв, леж ал а ед­ ва ли не пыльная пелена времени, и только один уголок был освещён чем-то живым: он заметил брошенное на сундуке женское платье, м еж ­ ду прочим, совсем не старушечьего покроя и цвета. Это несколько ему-