Сибирские огни, 1950, № 2

Отступив от посёлка, бандиты напали на аалы под Терзигом. В од­ ной из юрт они схватили нашего Санжа. Уйдя из Сарыг-Сепа вместе с Тарбаганом, Петром Сидоровым и другими батраками, он работал свя­ зистом у партизанского руководителя Сергея Хлебникова. За годы батрачества у местных кулаков вместе с русскими батра­ ками Санжа возненавидел баев. Он одним из первых тувинцев вступил в партизанский отряд Хлебникова, действовавший в Каа-Хемском рай­ оне. Белобандиты уволокли Санжа в местность Бозураа близ Усть-Тер- зига. Они привязали его на дне ямы и закопали живым. Я боялся оставлять мать одну. Только по необходимости отлучался в Сарыг-Сеп да ходил наведать брата Пежендея и сестёр. На время Каа-Хем затих. Приходили вести, что новые партизанские группы из восточных и центральных посёлков Тувы стягиваются к Хем- Белдиру под начальством Сергея Кочетова, возвратившегося из парти­ занской армии Щетинкина. Из наших мест партизаны исчезли. Этим воспользовался мой хозяин Чолдак-Степан. Однажды, отдуваясь и отгребая назад сбившиеся на глаза мокрые волосы, он подбежал к нашему чуму. Чолдак-Степан был взбешён, не мог отдышаться, только гудел: — У-У-У!.. Немного отошёл, захрипел: — Ядараан кулугур*, а-а-а! Видела?! Партизаны ушли твои. Го-го- го! Хватит вам! Повидали свободу! Мы молчали. Мать старательно набивала трубку. Опустившись к костру, она приложила уголёк к чашечке с табачной пылью и стала прикуривать, всасывая воздух быстрыми рывками, как будто боялась, что огонь в трубке погаснет, не успев разгореться. Её бледные щёки то глубоко втягивались, образуя воронки, то снова широко раздувались. Овладев собой, она тихо спросила: — Зачем ты пришёл, хозяин? Чолдак-Степан ехидно захохотал, уткнув руки в бока и вскидывая голову, как турпан, заглатывающий мальков. — Го-го-го! По какому делу! А по какому делу твой щенок убе­ жал? По какому случаю моего Каурку красным отдал? Хватит! Пошли! Ещё минута — и Чолдак-Степан по старой привычке вцепится в мои волосы. Я вышел из чума. За мной грузно вывалился Чолдак-Сте­ пан. Достал из-за голенища кнут и кивнул на дорогу. Я не двигался с места. Чолдак-Степан замахнулся. Он хотел меня проучить. Но мать уже была здесь. Она схватила хозяина за руку, восклицая по-русски: — Не делайте греха! Не делайте греха! Хозяин взревел, обливая её потоком брани. Мать не сдержалась и плюнула ему в лицо. Я оглянулся — нет ли вблизи людей — и шагнул к! матери. Что с ней? Она стоит на коленях? Нет — сидит на земле, покачиваясь в стороны, как будто рассказывает старинную сказку. По её голове растеклась кровь. Отвернувшись, Чол­ дак-Степан вытирает рукоять кнута. Видя, что я поднял камень и подхожу к хозяину, мать остановила меня: — Оставь! Он больше не тронет... На другой день за мной приехали гонцы от Идам-Сюрюна. Они уг­ рожали матери законом «девяти пыток», если я не повинюсь перед хо- з яином и снова ослушаюсь его. * Я д а р а а н к у л у г у р — бранное слово (буквально: нищая, подлая).