Сибирские огни, 1950, № 2

Тужумет опёрся на руки, привстал на колени и заголосил на одной высокой ноте: — Ой, ынай о-о, ой, ынай-о-о... Идам-Сюрюн закинул голову назад и, приоткрыв глаза, восторжен­ но похвалил: — Bor п-п-парень! Как п-п-поёшь! Г л а в а т р е т ь я ЧТО ПРОИСХОДИТ НА СВЕТЕ За годы жизни в батраках я много испытал, вырос, возмужал. Но я ещё очень мало знал о том, что происходит на свете. Мне бы­ ло невдомёк, что, кроме жителей Тувы, на земле существуют другие люди. Наступила осень 1914 года. Кругом стали говорить о войне. Дарья, мать нашего Данилки, однажды спросила Тиунова: — Откуда война пошла? Тиунов, поглаживая чехол своего топорика, неторопливо заговорил: — По-всякому толкуют. А я рассуждаю: пришло время, м пошла. Ихний царь — германский — пригрозил, а наш не спустил. Один выхо­ дит не в уме, а другой — себе на уме — с того и пошло. Заговорили о мужчинах. Дарья сказала: — Раз война — мужиков не оставят, всех заберут. Девушки, сидевшие у Тиуновых, переглянулись. — И меня, небось, заберут, — отчеканил я громкой скороговоркой, подражая Тиунову. Девушки улыбнулись, а Дарья разразилась весёлым смехом. — Сперва портки подтяни да нос оботри, солдатик! Я заспорил с Дарьей, доказывая, что мальчишки умеют сидеть в седле не хуж<? больших казаков - - была бы острая сабля и приручен­ ный конь. Прислушиваясь к разговорам о войне, я многого не понимал. Когда говорили о железной дороге, я её представлял так: чтобы земля на до­ роге не растаптывалась, её устилают листами железа; по железной до ­ роге бегут лошади. Когда началась отправка призываемых в армию, крестьяне Усть- Терзига бросили всякую работу. Сыновья Чолдак-Степана садились на лучших коней, галопом скакали по улице, чуть не давя людей. Сыновья безлошадных крестьян, вроде Максима Санникова, ходили вдоль ули­ цы. Если до войны любимой песней была: «Сколько счастья в море уто­ пил», то теперь напевали «Последний нынешний денёчек»... Вперемежку с песнями всюду слышались плач и причитания женщин. Почти в каж ­ дом доме пили пиво. Но среди этого пьяного шума и плача часто р а з ­ давались голоса: — Немец идёт на русскую землю! — Нашего брата вздумал разорить! — Не дадимся! — Милые сыночки мои! Что же мне делать? Ведь убьют их там! —• сквозь рыдания говорила Дарья Рощина. — Если себя отстоим до конца, у тебя сыновья ещё б у д у т ,-у сп о ­ каивал её Максим Санников. По улице, шатаясь, из стороны в сторону и крепко ругаясь, шёл пьяный Чолдак-Степан. Его новая шёлковая рубаха была забрызгана