Сибирские огни, 1950, № 2

Г л а в а п я т а я В ЗЕМЛЯНКЕ Спускался вечер. Небо было далёкое, совсем голубое. Только там, где оно сходится с землёй, стлался морозный туман. Как подумаю сейчас, Чолдак-Степан был очень богат. Его заимка занимала куда больше места, чем весь посёлок в устье Терзига, в ко­ тором жило десять хозяев. Заимка была обнесена крепким забором. Во дворе стояло два амбара. В доме, кроме сеней и кухни, было две больших комнаты. Внутри большой изгороди — несколько скотных дво­ ров, тесовый навес и даже кузница. Я уже стоял у дома Чолдак-Степана, но не мог сразу решиться в него войти. Нелегко мне было забыть, как он в первый раз вытащил меня за ухо из сеней. Подумав ещё, я вспомнил мать: она перенесла так много горя — гораздо больше меня, но всегда думала о лучшем. Наказывала мне: «Работай хорошо, не бойся». Я сказал себе: «Не буду бояться» — и открыл дверь. Навстречу мне поднялся Чолдак-Степан, грузный, как медведь. «Опять беда! Он со мной теперь разделается не так, как в тот раз»,— мелькнуло у меня в голове. Не входя в дом, я быстро захлопнул дверь, выбежал во двор и стою в отдалении. Чолдак-Степан вышел на крыльцо: — Ну, ну, чего убежал? Пришёл работать или воровать? Вскоре я оказался в кухне его дома. Чолдак-Степан меня поучал: — Если будешь работать — сильно хорошо работать надо Если плохо работать — хлеб есть не нужно. Сильно — много хлеба даю. Если плохо работать, много мыкылаш даю. Он погрозил кулаком. Я решил, что уже пришло время хватать меня за уши. Невольно присел, потом отбежал к стене. Чолдак-Степан усмехнулся. Заговорил спокойно. — Прокопьевна, дай-ка чего-нибудь парню. Пусть скорее поест да идёт спать к работникам. Рано утром пошлём с Чолдак-ослом за сеном. Наталья Прокопьевна — вторая жена Чолдак-Степэна. Ему больше пятидесяти лет, а Наталье едва минуло двадцать. Она дочь лесоруба 'Гиунова. Землянка Тиуновых стояла за канавой позади дома. У Тиу- нова бородка росла клином, а волосы надо лбом торчали немного вперёд, как иглы у ёжика. Если бы они не были белыми, как иней, ни­ кто не дал бы этому подвижному старику, пришедшему к нам из Вят­ ки, девяносто лет. Ходил он в длинной, до колен, рубахе, в лаптях из ивовых прутьев, перепоясан широким ремнём, за который всегда была заткнута лопата, а с другого бока топор. Жена Тиунова, Евдокия Ивановна, выглядела старше: лицо в глу­ боких морщинах, изо рта выпали все зубы. Я часто перескакивал через канаву и забегал к ним. Старики ра­ душно меня принимали, кормили мягким хлебом, поили овсяным кумы­ сом. Они сохранили бодрость и силы, хотя прожили на земле столько зим; справлялись со своими посевами, огородом и старенькой пегой кобылой. Чолдак-Степан, приходя к Тиуновым, говорил: «Зачем вы хлопоче­ те? Хлебушком нас господь не обидел, хватит вас прокормить». Старик Тиунов на это отвечал: «Хорош хлеб у другого человека, а свой — лучше. Мы вам не мешаем, и вы нам не мешайте жить»... В один из вечеров я сказал Тиунову: — Объясните, пожалуйста. У тувинца всегда за поясом нож и ог­ ниво, а вы ходите с топором. У вас так положено?