Сибирские огни, 1950, № 2

ми, крепко прижала к себе, как будто боялась, что кто-либо заберёт назад доставшуюся ей драгоценность. Под конец старшина дележа — старейший житель алла — поднёс дяде Томбашу на простёртых руках оставшуюся часть косули: — Сегодня ты убил — мы поделили, завтра я убью—поделишь ты. Томбаштай принял подношение и низко поклонился старику: — Я сыт твоими словами. Буду сыт и твоей добычей. Желаю твоим сыновьям хорошей удачи в тайге. Желаю твоим внукам ещё большей добычи. Люди стали расходиться. Дядя Томбаш позвал нас к себе, приго­ товил охотничий ужин, рассказал о своих приключениях и уложил спать. Утром он отпустил нас, дав мне с Пежендёем еще один кусок своей добычи. Когда дяди Томбаша нет, мы навещаем юрты других знакомых. Но в них люди живут так же, как и мы. Во все времена года много пищи только у жителей белых юрт. Иногда мы решались проникнуть за белую кошму. Выйдя на про­ гулку и увидев где-либо дымок над белой юртой, мы вприпрыжку бе­ жали к тому месту, взявшись за руки. Сторожить чум оставался Чер ликпен. У юрты главного богача, Таш-Чалана, мы старались угадать, что варят на его очаге. Юрта у него большая, просторная. Как белый гриб среди зеленовато-серых сыроежек, возвышалась она в кругу продым­ ленных шалашей. Чтобы не показаться дурными Таш-Чалану, мы осто­ рожно, цепочкой, не разжимая рук, вползали в юрту. Таш-Чалан, сидя на ковре и поджав ноги, пьёт чай с густой пенкой и громко сопит. Из широкого ворота его халата идёт пар, по красному лицу течёт пот. А по вечерам он не пил чай; он держал в обеих руках бараний зад, обгладывал его, непрерывно причмокивая и утирая подо­ лом руки, залитые жиром. Ни разу Таш-Чалан не подумал, что и мы тоже хотим есть. Он, кряхтя, поднимался и, бешено урча, вышвыривал нас одного за другим за порог. Но иногда он и другие богачи делали вид, что довольны нашим приходом. Мы усаживались полукругом с левой, свободной стороны очага и жадно следили за руками, тянувшимися к еде. Мы заранее радовались, что вот-вот сейчас получим вкусную кость или кусочек жира. Но люди продолжали облизываться и жевать и опять вытирали руки. Когда еда подходила к концу, мы приподнимались на одно коле­ но, каждый старался выдвинуться вперёд: кого первым заметят, тому первому и дадут. Но ничего не помогало. Хозяева юрты никого не за ­ мечали. Тогда Кангый набиралась смелости — она была у нас старшей — и начинала пискливо просить. — Когда кончите есть, дайте моим младшим братьям и Сюрюнме что-нибудь. Они очень голодны. Таш-Чалан посмотрит на Кангый исподлобья, ничего не ответит, только растопырит пальцы, с которых стекает жир. Сам тяжело отду­ вается, словно сейчас задохнётся от жадности. Иногда он вдруг скажет: — Нате, голыши, не даёте людям спокойро глотнуть. С этими словами он бросал нам маленький кусочек лёгкого или пе­ чени. Мы с Пежендеем первыми срывались с места, чтобы схватить брошенный кусок. Мы вцеплялись друг другу в волосы, и, пока мы так возились, подскакивала хозяйская собака и, схватив мясо, оставляла нас ни с чем. Тогда Таш-Чалан заливался весёлым смехом.