Сибирские огни, 1950, № 2

ственному лесу. Люди забыли про ужин. Алексей постепенно входил в азарт. Плясала по губам гармошка, дёргались в такт плечи и голова. Нежданно му­ зыка оборвалась; в приподнятой руке застыла умолкшая гармошка. Молчали и мы. — Кому добавочного, подходи1 — произнёс Алексей с достоинством. Все оживлённо заговорили, кто-то по­ правил костёр, и потом один по одно­ му мы собрались под кедром. Пришёл и Павел Назарович. Он сел в сторонке и улыбаясь по-старчески, стал закури­ вать трубку. Тихая безоблачная ночь окутала тайгу. И опять залилась гармошка, один за другим звучали родные моти­ вы. Алексей играл с подлинным увле­ чением, оживляя и как-то облагоражи­ вая своим искусством несложный ин­ струмент. Долго ещё не смолкала гармошка. —Ну, а кормить-то нас будешь? — вдруг спросил повара Курсинов. Тот заулыбался и, не обрывая пе­ сенки, глазами показал на висевший над огнём котел с кашей. Я ушёл в палатку раньше всех. Мошков не спал. — Сил нет больше терпеть, — про­ изнёс он, показывая мне распухшую руку. Болезнь и бессонница измучили Мошкова. Он ещё больше похудел, стал неразговорчив. Впервые я видел его в таком состоянии и невольно подумал: «нарыв ли это?» Пантелеймон Алексеевич Мошков принадлеэкал к числу людей, прошлая жизнь которых полна борьбы. Его дет­ ство протекло в бедной семье забай­ кальского крестьянина, жившего в глу­ хой деревушке. «Как только я смог садиться на лошадь, я стал работать — боронил пашню, возил снопы, кормил зимою скот», —- говорил он о своих ранних годах. Октябрь 1 9 1 7 года за­ стал Мошкова юношей. Шестнадцати лет он пришёл в партизанский отряд. Отряд то подолгу скрывался, то в го­ рячих схватках напоминал о себе вра­ гам революции. В такой обстановке мужал юноша Мошков. После прихода регулярных частей Красной Армии Мошков ушёл с ними и вернулся домой из Владивостока, когда последние интервенты были из­ гнаны с нашей земли. В деревне не было семян для посе­ ва, не было лошадей, работали на ко­ ровах. Но Мошков ощутил во всей этой ещё не налаженной жизни волну того нового, к чему он стремился, за что боролся. Он руководил сельским комсомолом, а затем и партийной оргат низацией. Возглавлял борьбу с кула­ ками. И вот однажды, много лет назад, ор­ ганизуя экспедицию, я получил коро­ тенькое письмо от неизвестного тогда мне человека: «Хочу поработать в экс­ педиции, поездить и посмотреть на нашу Сибирь, чтобы узнать её пошире. Чело­ век я без образования, но хозяйство' знаю. К трудностям привычный. Обо мне может сказать мой сосед Курсинов. Мошков». Так он попал к нам и с первых же дней принял на себя всё хозяйство экспедиции. Видимо, суровая жизнь приучила его никогда не унывать и не теряться. Он всегда был уравновешен­ ным и стойким. Ни зимой, ни летом с его лица не сходил загар. В этом че­ ловеке никогда не ослабевало стремле­ ние к новому, лучшему. Свою работу в. экспедиции он рассматривал, как уча­ стие в осуществлении огромного пла­ на использования богатств Сибири на благо социалистической Родины. Мош­ ков любил свою работу и верил, что- его труд нужен не только для сегод­ няшнего дня, но и для будущего, и эта вера вливала в него неисчерпаемую- энергию. И теперь вот этот человек поддался совсем, казалось, незначи­ тельной болезни. Глубокая ночь обступила лагерь. Все спали, только Пантелеймон Алексее­ вич бесшумно бродил между палатка­ ми с забинтованной больной рукой. — Встань, собаки где-то лают, — вдруг услышал я сквозь сон его голос. Раздетый, я выскочил из палатки. Ни звёзд, ни просвета. С противоположной стороны Кизыра доносился густой бас Лёвки и слабый, голос Черни. Собаки держат зверя. Об этом мож­ но было догадаться не только по лаю, но и по тому, что они оказались на противоположной стороне реки, куда могли попасть только преследуя медве­ дя, изюбря или другого зверя. Я разбудил Лебедева. Днепровский так и не пришёл в ла­ герь в эту ночь. Услышав разговор, поднялись Пугачёв, Зубов и Самбуев. Все мы с минуту стояли молча, прислу­ шивались, а лай, то замирая обрывал­ ся, то с новой силой, будто в схватке, слышался из-за реки. — Придётся переплывать, — всё- ещё продолжая прислушиваться к зву­ кам, сказал Лебедев, — а то утром со­ баки могут и не удержать зверя. Самбуев принёс резиновую лодку, и мы покинули лагерь. Решено было под­ няться как можно выше по левому бе­ регу и оттуда начать переправу. Ширина Кизыра здесь в это время года — около двухсот метров. После костра в лесу ничего нельзя было рассмотреть. Всё скрывалось в темноте, но через некоторое время не­ множко посветлело, стали вырисовы­