Сибирские огни, 1950, № 1

В толпе, гремя стальными кандалами. Посмел грозить шерифу? Грузчик Ван. Когда, не опустившись на колени, Чтоб день за днём трудиться за гроши, Разутые «гостями» Сун Цзы-вэня, Раздетые «гостями» Чан Кай-ши, Остановив конвейерные ленты, Сняв рукавицы, побросав тюки, Шли грузчики с ткачами к сеттльменту И вдруг попали под броневики, Кто, на виду у белого квартала, Заняв под оборону котлован, Раздав друзьям гранаты и запалы, Стрелял в американцев? Грузчик Ван. — Ты всё один? Присядем-ка в сторонку. Как жизнь твоя? — Как видишь, тяжела. — Куда пришла кочующая джонка? — Всё кружит, словно птица без крыла. Так много в жизни крови, слёз и стонов. — Так что ж теперь, оплакивать судьбу? Таких как ты в Китае миллионы, Они встают, они ведут борьбу. Чтобы Китай из тьмы поднялся к свету, Оковы сбросив тяжкие навек, Чтобы в Китае, как в стране Советов, Со счастьем подружился человек. Настанет срок... — И долго ждать осталось? — Нужны штыки, чтоб победить в борьбе. Для дела нужен твой надёжный парус. Я очень много думал о тебе. Ты мог бы жить, не подавая вида.. — А как же месть? — Они у нас в долгу, Но взмах ножа, но пуля за обиду Сегодня только наруку врагу. Так Ю ушел с причалов мирных джонок, Туда, где гроты, скалы да леса, Под цвет ночей безлунных, костью жжёной Окрасив золотые паруса. 4 Заполнили консульства туристы. С границ Чахара к югу шла война. В кварталах тесных, пасмурных и мглистых — Ни рикш, ни безделушек, ни вина. Лишь голод, эпидемия, разруха... В грязи трущоб, у глинобитных стен Голодный город волновался глухо В предчувствии великих перемен. В густой толпе, на повороте к докам, За рынком, у табачного лотка, Скользя подошвой по базарным стокам, Ван встретил и окликнул рыбака: — Ты знаешь о событьях? — Понаслышке. — Тогда идём. ...Вот и портовый склад: Вдоль штабелей—сторожевые вышки, Фигурки гоминдановских солдат, Вязанки с клёпкой, соляные горы. В пакгаузах консервы и крупа; Под резким солнцем у дверей конторы Бастующих угрюмая толпа. Сутулые и сгорбленные спины, А вместо шляп—на головах мешки. Протиснувшись за Ваном в середину, Заметил Ю повязки и флажки, На куртках кумачёвые розетки, Знамёна на бамбуковых шестах... — Кто это там? — Предатель из разведки С «программою» на тридцати листах. Ю хмуро слушал, руки сжав до боли. — Что говорит он? Или он слепой! Ван друга подтолкнул на груду соли... Рыбак вдруг очутился над толпой. Она шумела сзади, справа, слева .. Ю поднял шляпу и заговорил, Как будто отворил плотину гнева.