Сибирские огни, 1950, № 1

«Они шумят», «Они к угрозам глухи» Пусть говорят стволы! —•Народ упрям. Теперь уже газеты, а не слухи Твердят о наступленье северян. Печалятся о веяньях опасных На ассамблее. Пересохшим ртом Предупреждают нас о кознях «красных», Об их успехах. Шепчутся о том, Что люди потянулись к демократам, Что нынче век опаснейших идей, Что даже ваш «американский атом» Уже не страшен для простых людей. Трудна дорога наша и терниста, Дни тяжелы и ночи нелегки. А тут ещё на джонках коммунисты Провозят в порт листовки и штыкч. Пока ножи не вынуты из ножен... Пока не докатилась к нам война... — Я обещаю, мэр, мы вам поможем, Ведь мы почти китайцы, старина. Поможет бог, мы сладим с чёрной тучей. А вам пора усилить патрули. На днях, то покушенье, или случай — Мы толком разобраться не могли, На днях в кафэ собрался полный улей. Я, как всегда, сидел в своём углу. Вдруг с улицы, должно быть, пьяной пулей, В моей руке разбило пиалу... Не очень ты заботишься ретиво О тишине в ночных кварталах. — Да? Уж нет ли в этом личного мотива? Быть может выстрел... — Что за ерунда! Отметив проницательность китайца, Развратника с бородкою скопца, Фрэнк засмеялся, показав на пальце Полоску обручального кольца. — Ладья моя. — Теперь смотрите в оба. — Ну, ну. — Защита ваша на песке. — Мы, кажется, проигрываем оба. — Дай бог, чтобы... на шахматной доске. — Где наш колледж! — Где выпускной экзамен! Белела на столе резная кость. Идя ко сну, не знал и сам хозяин: Покинул дом хозяин или гость. 3 Однажды в кабачке при тусклом свете, За одиноким столиком в углу О жизни думал Ю и не заметил, Как подошёл сосед к его столу. Отравленный тоски тяжёлым ядом. Ю, коротая в фанзе вечера, Привык, что игроки шумели рядом, Что за полночь держалась их игра. Что банкомёт за блюдечком тянулся, Что на пол кости падали, стуча... Ю вздрогнул. Кто-то вежливо коснулся Его худого острого плеча: «Патруль... обход... как раз ночная смена... А ночь — светла... и поредел туман...» 10 оглянулся. Вместо полисмена Над ним стоял портовый грузчик Ван. Знакомый с палкой, шомполом и стэком, Ии крова не имевший, ни родни, Был Ван большим и сильным человеком. Рыбак с ним подружился в эти дни. Когда в порту у стенки швартовался Снарядами гружённый караван, Кто, голодая, дома оставался, Кто речь держал на сходке? Грузчик Ван. Когда ткачи весною бастовали, За что-то вдруг — седых в мучной пыли Трёх грузчиков в порту арестовали И в город под конвоем повели, Кто, раньше низко кланявшийся ламе я И веривший законам и правам,