Сибирские огни, 1950, № 1

Со сладкой морской травой Он маленькой обезьяной Вертелся на мостовой. Туристам чистил ботинки. Сметая пыль с каблуков. Потом шелков паутинки Разматывал с челноков. Оборвалась паутинка... И вот крикливый Восток Его научил по рынкам Табачный таскать лоток. Мечтая о капитале, Ю не был тогда знаком С тем, что в белом квартале — Особый белый закон. Умытый дождями и солнцем согретый. Мальчишка с лотка продавал сигареты, Дешёвый табак с этикеткой в полоску, Коробки сигар с золотыми углами. Но вдруг полисмен подошёл к перекрёстку В колониальной панаме. За ним на асфальте подков отпечатки. Уверенной хваткой, движеньем знакомым Мальчишку за шиворот белой перчаткой Взял блюститель закона. Пером проскрипели в полиции броско, Чтоб выкурить завтра над папкой с делами Дешёвый табак с этикеткой в полоску, Коробки сигар с золотыми углами... В кварталах господ, на панелях нагретых Китайцу нельзя продавать сигареты. Случившемуся не веря, Не спрашивая ни о чём, С трудом дубовые двери Отвёл он худым плечом: У светлых витрин, как прежде, Шли люди в белых плащах, Вились на белом коттедже Резные листья плюща, Рекламы огни сплетали, Трамвай сигналил звонком... >, В таком красивом квартале — Такой обидный закон. Тревожен сон китайчонка В безмолвных рыбных рядах. Сыро, тесно в бочонке. Склянки бьют на судах. Тянутся тени рынка К огромному кораблю. ...Есть ли меньше пылинка, Чем китайчонок Ю? 3 На узком поле табака и хлопка С тяжёлою мотыгою в руках За горькую бобовую похлёбку Ю десять лет работал в батраках. С чужой земли его тянуло в город. Не там ли счастье ожидает Ю? Там снасть поёт, скрипит дубовый ворот, И маяки сигналят кораблю. Там серебром звенит народ фартовый, Там на базальте пенится залив... И он ушёл с вербовщиком портовым, Дверь за собою плотно притворив. Ложась с зарёй, вставая на восходе, Ю от людей держался в стороне, Не думая о том, что происходит В его квартале, в городе, в стране. В рыбачьей джонке по морю скитаясь, Узнал чужие воды и свои. Но от нужды не мог уйти китаец, Как колесо из тесной колеи. 4 А в эти годы, рубежи взрывая, Моря и реки замутив до дна, Над миром шла вторая мировая, Светившая зарницами война. Враг отступал, обороняясь люто. Перекликались в боевой страде С раскатами московского салюта Удары артиллерии Чжу Дэ. В Маньчжурии гремела сталь Урала. Был ветер боя жарок и суров И вот — позор квантунских генералов, Падение японских островов.