Сибирские огни, 1950, № 1

II IS т е с н о й к о л е е 1 В каких бы морях ни качала Бродячую джонку волна, В портах у каких бы причалов Ни. тёрлась бортами она, Каких бы песков ни касалась Шершавым залатанным дном, Про голод забыв и усталость, Рыбак тосковал об одном: Подхваченный ветром случайным Иль скрытый туманом густым, К местам дорогим и печальным Тянулся он сердцем пустым. В дни летнего зноя и в стужу Кружил он, бездомный рыбак, Вокруг Цынанкея, как кружит Порой неудачник-бедняк Вкруг места с потерянным кладом ...Темна Цынанкейская ночь. Он был там за стенкою рядом, И всё же не смог ей помочь. Свой узел судьба завязала, Нет силы и выхода нет. С подносом из общего зала Проходит О-лан в кабинет... Где правда на свете? За что же Ту девочку с кляпом во рту На жёсткое бросили ложе К привыкшему грабить скоту. Так в хмурые дали уставясь У жизни пустой на краю, Ю, словно цветочную завязь, Вынашивал думу свою. Он вспомнил провинций названья, Где жёсткую лямку тянул, Где дальних дорог расстоянья Прошёл, как навьюченный мул; Названия тех околодков, Где хлеб и работу просил, Тюрьму, где он ползал в колодках, Где год на запястьях носил Браслеты из импортной стали, Где в камерах палками бит... И дни его жизни предстали Тяжёлою цепыо обид. 2 Забыв усталость и голод. Висок подперев рукой, Ю видит... Старинный город Стоит над мутной рекой Город празднеств и бедствий, Где окна, как решето, Его баюкавший в детстве, Стоит на древнем плато. На кровлях заря погасла. Стихли крики менял. В радужных пятнах масла Дремлет старый канал. С тёмной водою вровень Спущены паруса. Маячат огни жаровен. Горько чадит камса. В пловучих домах Китая , Женщинам не до сна. А дети их спят, не зная, Что родина их тесна. Что земли от гор до моря У богачей в руках, Что ждёт лишь нужда и горе Рождённых на «островках». Под скрип лебёдок зубчатых. Под гром стальных якорей Сладко спят китайчата За спинами матерей. Над ними, прорех не пряча, Те же кровли висят, Те же песни и плачи, Как тысячу лет назад. На этих медленных водах, Колеблющих чешую, Мать, умирая в родах, Назвала мальчика Ю. Плакали на канале Ветер да паруса, Когда его пеленали В широкие пояса. По рёбрам сырого днища Ползая на корму, Ю вырос на джонке нищей В густом портовом дыму. Горько, когда на свете Ни матери, ни отца. Но слёзы высушит ветер, Солнце сотрёт с лица. В рубище смугл и тонок, Вожак портовых сирот Ю, уличный дьяволёнок, На сходнях смешил народ. За горсточку гаоляна >