Сибирские огни, 1949, № 6

САВВА КОЖЕВНИКОВ К северу от Томска... 1 Летом, вблизи этого берега часто проплывают пароходы. Из-за поворота Оби он возникает неожиданно и раскры­ вается как-то весь сразу. Берег этот настолько низкий, что с первого взгля­ да кажется, что прибрежный тальник растёт прямо из воды. И почему-то всегда здесь ветер. Тальники кипят бе­ лесой пеной. Из тайги, спустившейся к самой реке, доносится басовитый шум. О песчаную косу бьёт большая мутная волна. На палубе парохода мгновенно всё умолкает. Люди повёртываются в сто­ рону берега и долго неотрывно смотрят на проплывающий мимо них Кротов- ский остров, на песчаную косу, на си­ неющий вдали Колин бор... Всех охва­ тывает волнующее чувство: здесь он ходил... Может быть, в такой же вот ветре­ ный день он стоял когда-то на этом плоском песчаном берегу, ветер крутил белые барашки на мутно-жёлтой об­ ской волне и играл в его чёрных, ещё не посеребрённых тогда сединой, воло­ сах. Берег этот называется Нарымским. 2 Нарым — огромный край. На гео­ графической карте он помечен между 6 6 и 62 градусами северной широты и 4 5 ° 15"-—5 8 ° 4 0 " восточной долго­ ты от Пулкова. Площадь его — свыше трехсот тысяч квадратных километров. Больше половины этой громадной тер­ ритории покрыто лесом. Из века в век шумела здесь непроходимая угрюмая тайга. В старые времена места эти были безлюдны. Деревни и зимовья терялись в необозримом лесном море, как островки в океане. На двадцать квад­ ратных километров приходился всего лишь один человек. И человек этот был затерян в лесах и говорил про них покорно: «Век живи, век иди, а тайги не пройдёшь». И ещё труднее было пройти челове­ ку болота. Остяцкое слово «нарым» в русском переводе означает — болото. И в самом деле, Нарым — это был край бесконечных болот, кишевших ми­ риадами ядовитого гнуса. Русские землепроходцы пришли сю­ да в конце шестнадцатого века. В 1 5 9 8 году они воздвигли на берегу Оби первый Нарымский острог. Но уже через несколько лет воевода Григорий Елизаров писал об этом населённом пункте: « ...и впред тут быть острогу не мошно, место не погоже, — емлет береги ко острогу водою на всякую весну, а от берегу отнести негде, при­ шёл мох да болота». И так было почти по всему Нарыму. Отойдёт человек чуть в сторону от бе­ рега реки и неизбежно увязнет в жид­ ком, как студень, болоте. Зимой в Нарыме — трескучие моро­ зы, глубокие снега, весною и осенью — бездорожье, отрывавшее край от ос­ тального мира на целую четверть года. Это был гиблый край. И именно по­ этому царизм избрал его местом ссыл­ ки. Ещё в восемнадцатом веке через Нарым проходил каторжный путь. По рекам Тоболу и Иртышу, через Обь и Кеть в Енисей шли чёрные баржи с людьми, закованными в цепи. Клеймё­ ных людей часто выбрасывали на боло­ тистые берега Нарыма. После 1 8 2 5 го­ да в село Нарым были сосланы дека­ бристы. После поражения первой русской ре­ волюции 1 9 0 5 года Нарым стал тюрьмой для революционных борцов рабочего класса, местом заточения большевиков. К 1 9 1 0 году в этой тюрьме томилось около трёх тысяч че­ ловек. В селе Тогур на сотню дворов приходилось 3 5 0 человек ссыльных, в деревне Богдановке — на восемь дво­ ров 25 ссыльных. В заштатном город­ ке Нарыме, имевшем немногим более 15 0 домов, ссыльных было свыше 3 0 0 человек. Невероятная скученность, «откры­ тый надзор», постоянные «обыски и выемки» превращали нарымские места