Сибирские огни, 1949, № 6

заготовке леса. Вот провожал Ивана Романыча — он не так ещё ориенти­ руется в наших местах. Куда только ни забирались! А теперь занимаемся за­ готовками сена на зиму. Ещё остались невыкошенные луга. — А нравится вам ваша работа в лесу? — спросили мы. — Не скучаете о реке? — Наш человек — таёжный, где бы ни жил. Живём лицом к реке, а за спиной всё равно тайга. Хоть по воде, хоть в лесу добывай побольше древеси­ ны государству. — Но всё. дело в том, как ты её будешь добывать, Александр Федосеич! — насмешливо сказал старший его то­ варищ, отодвигая в сторону свои бума­ ги и обращая к нам Худощавое лицо, всё освещённое живым, горячим взгля­ дом: — Они здесь ещё не хозяева в своей тайге. Вот у нас на Алтае — я недав­ но из Барнаула и вообще сам барнауль­ ский и тут ещё не обжился, но должен сказать... — он встал, прошёл по избе, заглянул в окно: дождь всё моросил. — ...Должен сказать: у нас на Ал­ тае каждый уже знает, что значит уборка лесосеки. У нас даже граблями весной проходят, собирают и сжигают кору и уже тогда чистую лесосеку сда­ ют. А здесь думают, что если он глав­ ные сучья убрал, его дело сделано. «А пашню, говорю, ты так же пашешь?». И вот Федосеич, преданный делу чело­ век, имеет авторитет у рабочих и не требует выполнения!.. Удивляюсь! Это же не партийное отношение к делу! — Не обижайте меня, Иван Рома- ныч! Вы же сами говорили — у нас убирать лесосеки труднее: горы, глубо­ кие лога. Научимся... — Трудно переучивать человека де­ лать хорошо, лучше сразу учить. Не выношу беспорядка в лесном деле. Я люблю лес, никогда дерево зря не сру­ бил, а стал лесозаготовителем и сни­ маю лес на целом участке! Мне дорого лес сохранить, — вырастить его на ме­ сте снятого. Дорого прибавить к хозяй­ ству, а не убавить! Он снова сел на скамью, протянул руку за кисетом с табаком, — Федо­ сеич тотчас ему подвинул кисет, — и стал рассказывать, какие здесь прекрас­ ные лесные массивы, какие есть лист­ венницы-богатыри. .. Мы видели на Мане много листвен­ ниц-топляков: стоит в воде тяжёлым комлем, как на якоре, а верхушка ки­ вает на поверхности воды и похожа на рыбью голову. — Топляки' — это не потеря! — от­ ветил Иван Романыч, — конечно, если он на глубоком месте затонул — его не вытянешь. Те же, что застряли на косах, на отмелях — не пропадут! Мо­ розом их подсушит, да солнышком — весной, и в следующее лето на подъёме воды они станут полегче и поплывут. Меня обрадовало, что затонувшие великолепные деревья ещё могут по­ плыть. Но я припомнила, как Стойчи- ков когда-то рассказывал, что толстые лиственницы они сплавляли плотами вперемежку с кедром: одни лиственни­ цы были слишком тяжелы. — Это — смотря какие! — сказал Иван Романыч, — мы, заготовляя лес, берём только листвяк не больше соро­ ка сантиметров в диаметре. Более тол­ стые подсачиваем и они подсыхают до вывозки. Но вывезти их из тайги •— тоже задача! А как-кое дерево! Это же вечное дерево! — Он говорил с удо­ вольствием, и руки его участвовали в речи какими-то утверждающими движе­ ниями, глаза лучились, удивительные глаза. — Я, знаете, о лесе могу говорить целый день. Теперь вы меня не ста­ щите с моего конька! — Давно пора понять, что отношение к лесу у нас переменилось в корне за последние годы. Наши лесорубы — они же местные колхозники — за­ готовляют тысячи кубов леса, всем необходимого, и видят, что этот лес тщательно и без потерь сплавляют и ценят, как золото. Чем свое­ временнее, организованнее проходит сплав, тем больше поднимается ува­ жение человека к своему богатству, — прекрасному дереву. Он уже не смотрит на тайгу, как на глухое, дикое место, — ничьё, как было характерно для переселенцев, когда они жгли и истребляли свои леса на новом месте. Теперь колхозник понимает тайгу, как своё хозяйство. Они могут в тайге вы­ рубить участок и расширить свои паш­ ни — это да! Но бессмысленно истреб­ лять... — решительным жестом руки он отрубил: — Прошло то время! Стоя у двери, Александр Федосеевич смотрел на товарища и с уважением слушал его рассказы, хотя вероятно слышал их не раз во время совместно­ го пути. Во всем обращении Федосеича, даже в том, как он старательно сушил портянки Ивана Романыча, чувствова­ лась забота. — А вот как это молния дерево пропитывает? — спросил он. — Подсе­ каешь дерево, сколько годов стоит — хоть ту же лиственницу возьмите, — а от молнии враз, в одну годину засох­ нет. — А вы помните, Федосеич, того красавца-кедра, разбитого молнией? Ве­ личавый, как король Лир, сожжённый ударом в самое сердце! — Иван Рома- иыч улыбнулся и обернулся к нам: — Вот, наверно, думаете: и чудак же человек! — Он заметил протест у нас в глазах. — Не думаете, — это очень хорошо. Человеку надо быть устремлённым в своё дело, любить своё, бороться за своё... Так, бишь, о чём мы говорили? О лиственнице, ка­