Сибирские огни, 1949, № 6

— ...Два года прошло, Саня жив- здоров, воюет. Ну, думаю, Игнат, пло­ хое твоё дело, коли ты на печке бу­ дешь время проводить. Я в работу, я— туда, сюда, меня, мысль день и ночь тревожит: сын стоит против врага, а я далеко в тылу. Наконец, я пошёл в армию. Направили меня в дорожный ба­ тальон. Обратился с ходатайством: так и так, сибиряк, могу бить всякого зве­ ря, прошу меня направить снайпером. — И направили? — Вскоре же направили. Вот тут я всю свою выучку и употребил. Всё тут понадобилось: и глаз, и смекалка, и терпенье. Ну, да ведь недаром меня родная Заманская сторона воспитала: послужил Родине. — Что же, — спросила я, — и хо­ рошие результаты были? — Двадцать три ихних снайпера снял, а потом молодых наших бойцов воспитывал, передавал опыт... Он умолк, что-то в воспоминании минувших дней сдерживало его обычно живую речь. — Лежишь, бывало, по суткам, не шевелясь, караулишь его и думаешь: «Ну, как ты можешь меня перебороть? Я и зверя-то выслежу, не упущу, так ведь зверь мне ничего не сделал, я его из-за промысла бью. А тут, враг мою родину терзает, моего сына вызвал на бой, кровь народа проливает. Моё де­ ло правое. Так на что же ты, думаю, надеешься? И не даст моя пуля ошибки». — Так мы отвоевались. Свиделись с сыном в Будапеште... Игнат Егорыч проводил меня до на­ шей лодки, и мы простились, доволь­ ные встречей. 10 От утеса «Трехстенки» погода пере­ менилась. Вода в Мане потемнела от сильной ряби, на высоких берегах за­ шумели деревья. Укрытые от ветра высоким обнажением, мы миновали длинное плёсо, и только на повороте на нас обрушились порывы ветра с дож­ дём. На правом берегу, на расчищен­ ном месте, показались намокшие избы. Это был Акшен. Ветер гнул осины на опушке леса, причаленный у бечёвгци- ка салик с постеленной на нём травой, качался на воде. За поворотом мы стали искать место для нбчлега. Ничего подходящего не было видно. Наконец, направо, на лугу мы увидели балаган и быстро пристали к берегу. Утром дождь задержал нас, мы вы­ ехали поздно и дважды останавлива­ лись, забираясь под большую ель на берегу и ждали — не кончится ли дождь. К обеду, на последнем плёсе пе­ ред Урманской петлёй, мы зашли обо­ греться в избу — очередной пикет сплавщиков у Богатого ручья. Кроме' сторожа в избе было два человека. Один, распахнув стёганую ватную куртку, сидел у стола и обедал, дру­ гой — старший, допивая из кружки чай, подсчитывал что-то у себя в кни­ жечке, время от времени говоря о про1 центах и выполнении плана. К нему обращались заходившие в избу рабо­ чие, и он направлял их косить сено. Первый, несмотря на морщины и на то, что он сказал о себе: «...водил плоты до тридцатого года», казался очень мо­ лодым. Он обо всём рассказывал с большой готовностью, и, видимо, раз­ говор доставлял ему удовольствие. На вопрос о порогах дальше по Мане, он не только перечислил все шиверы, косы и отмели, которые попадутся нам вниз по реке, но и подробно отметил на карте самые крупные «камни» по берегу, жа­ лея лишь, что карта «мала» и не мо­ жет вместить всего, что он знает о ре­ ке. Ману он, действительно, знал и любил. Встряхивая большой головой с гу­ стыми светлыми волосами, он говорил и показывал от себя руками Манские берега так, будто он плыл по течению и левый берег был у него в левой' руке, а правый — в правой. — Слева — протока «Звериная», он согнул левую руку, огибая ею не­ видимый остров, и широко улыбнулся. — но зверей там никаких нет. Там бы­ ла чистая осенняя борозда, а сейчас пе­ ней и на лодке не проплыть: сплошные косы и мели. От сплава молем фарва­ тер реки сильно меняется — каждый, год она разная. Но утёсы по берегу всё те же, и я их всю жизнь не забуду до- смертного своего часа. Как же! От Нар­ вы, даже от Тюлюпу до самого устья, я каждый камешек знаю. Он удивлялся, разглядывая карту: — Как же это так? У вас на карте не помечен Тустат! Тут вот на поворо­ те «Писаница» на скале, а пониже — четыре домика по правому берегу. Жи­ вут в крайнем доме Орловы и в тех — всё Орловые же, —- он так и говорил «Орловые».—Всё хорошие люди: лесо­ заготовители, охотники, как же их про пустить? И «Печи» не отмечены? Это будут такие камни с круглым ходом, как печь. Тут — река Бугорачка... Мо­ жете и не писать, но она тут суще­ ствует. Пониже этой речки — Береть, а в устье Костоватой Берети — в кам­ не есть рудная жила... Он прямо-таки гордился своей рекой, и его хорошо было слушать. Когда че­ ловек говорит с пренебрежением о сво­ ём крае, это значит, что он не знает и. не хочет узнать его!.. — Да! Положено по родимой Мане, — еказал он, — много за войну пови­ дал рек, а лучше не нашёл! Нынче уж не бегаю по ней с плотами, работаю по.