Сибирские огни, 1949, № 6

В новом дому моём — новый свет, Тот, что Тунгуска теперь даёт. Свет этот Партия принесла, Сталин, писавший мудрый Закон. Тёмною наша бы жизнь была, Если б не Сталин, если б не он. Помощь дадут мне, если нужна, Руку протянут, чтоб не упасть... Смотришь и думаешь: «Вот она, Добрая наша советская власть!». Я в берестянке плавал не раз, Но довелось и мне, стариком, Плыть по Великой реке сейчас На теплоходе этом большом. Я в Енисейске сына встречал, Сын мой... Да вот же он, рядом, тут. Сын в Ленинграде учёным стал, Северный кончил там Институт. Вудет учить он наших детей... Ведь не уСпел приехать домой, А загорелся уже своей, Очень большой, говорит, мечтой. Книгу Вождя, где что ни строка — Свет, озаряющий нам пути, Хочет он с русского языка На эвенкийский перевести. Чтобы, оленей легких быстрей, Чтобы быстрее весенних птиц, В край мой таёжный, к сердцам людей, Не выбирая троп, без границ, Не потухая от зимних вьюг, Летнего не устрашась дождя, Всё освещая собой вокруг, Слово летело, Слово Вождя. Русский товарищ мой, ты сейчас Нам рассказал по-братски о том, Что Сталин сидел в полуночный час Вместе с тунгусом перед костром. Было ли это иль ветер спел Песню о дружбе, но верю я: Сталин с Мартыном вместе сидел, Он и народ мой — одна семья. Молод мой сын, но я не боюсь, Я не боюсь за него вовек. Стражник сказал бы ему: — Тунгус... Сталин сказал о нём: — Человек! Стыд не коснётся моих седин, Вольный — и в вольном живя краю, Крикнуть хочу я: — Видит Мартын Счастье народа, Правду твою! Уже на востоке, сквозь серые тучи, Пробилась полоска брусничного цвета. И первый, немного робеющий лучик, Скользнул по берёзам, в багрянец одетым. Шумел Енисей... И, взволнованны встречей, Шли трое сырою тропинкою узкой. Тувинец приземистый, широкоплечий, Эвенк и высокий, задумчивый русский. А солнце вставало большое, большое! Вставало, о стёкла дробясь зимовейки. То солнце, что он зажигал над землёю В рыбацкой избушке, в далёкой Курейке.