Сибирские огни, 1949, № 5

сводку показателей за неделю, обратила внимание на колебания состава конденсата—питательной воды из отработанного пара, снова поступаю­ щей в котел. — Нельзя ли, Сергей Сергеевич, — спросила она, — сделать так, чтобы конденсат к нам возвращался полностью или, по крайней мере, в постоянном количестве? Прокопов удивленно вскинул глаза. Он, казалось, впервые увидел девушку. И тепло улыбнулся. — Полностью нельзя, Алла Ивановна. Потери конденсата неиз­ бежны. Но добиться стабильного возврата при минимальной его потере можно и нужно. С тех пор инженер, приходя в конторку, стал заметно общительнее. Нет-нет, да и подойдет, поблескивая глазами: — А что, Алла Ивановна, если сделать так... Как вы на это смотрите? Она слушала, вникала, задавала вопросы, постепенно входя в курс котельного дела. Сначала девушка узнала, что современный котельный агрегат — это не тот привычный котел, в котором на огне кипятится вода, а сложная система труб, составляющих так называемые поверх­ ности нагрева и экраны в гопке; что по этим трубам движется вода; что котел преобразует скрытую энергию топлива в энергию водяного пара, а пар затем приводит в движение турбины. При этом Прокопов пристрастно (по мнению директора ТЭЦ Д об ­ рынина) подчеркивал, что основа основ всякой теплоэлектростанции — паровой котел, а не турбина. Затем девушка разобралась, почему уголь теперь сжигают в пыле­ видном состоянии и насколько от этого сокращаются потери топлива на недожоге. Все это оказалось так интересно, что Алла Ивановна целые вечера стала проводить в котельной. Она уже отчетливо представляла себе разницу между первым и вторым котлом, понимала смысл ново­ введений Прокопова. Поэтому девушке и хотелось возразить Марионову. Но она сдер­ жалась. Все-таки она — дилетантка, а он инженер, котельщик-специа­ лист. Она ограничилась тем, что снова пододвинула начальнику папку с бумагами: — Ведомости, Илья Евграфович. — Сейчас подпишу. — Просмотрите, пожалуйста. -— Зачем же? Я вам вполне доверяю. Марионов раскрыл папку, взялся за перо, но вспомнил, что должен позвонить директору. Лицо его мгновенно приняло страдальческое выражение. Морщась, он потянулся к телефонной трубке. А трубка была у него особенная — резная, с инкрустациями. Илья Евграфович сам приобрел ее где-то на толкучке. Повертев трубку в руке, он со вздохом приложил ее к уху. — Алло, барышня! Добрынина мне. — Я, Добрынин,—раздалось совсем рядом. В дверях стоял полный крепкий мужчина. В черном овчинном полушубке, в шапке-ушанке, в больших валенках, он казался наредкость здоровым. Было даже странно видеть, что левый рукав его полушубка болтался пустым. Марионов вскочил, заулыбался и как-то весь потянулся к директору.