Сибирские огни, 1949, № 5

бопытством осматривая поляну и чащу. — Попади он в чащу раньше — ни­ чего бы ему не сделали собаки, могли бы отступиться. Действительно, Черня и Лёвка буд­ то понимали, что в том густом ольхов­ нике им не справиться с медведем, за­ держали его на поляне и вконец измо­ тали силы зверя. Как видно из после­ дующих событий, которые легко чита­ лись по оставленным следам, ему уда­ лось вырваться с поляны, он бросился по крутому откосу вниз, но собаки, вцепившись в него, распяли задние ноги и, волочась следом, тормозили лапами его ход.. Зверь, отгребаясь пе­ редними лапами, дотащился донизу и, обняв старую пихту, умер., Мы спустились вниз. — Кто это сало выдрал? — указы­ вая на разорванный зад медведя, спро­ сил я Лёвку. Нужно было видеть его невинную морду!.. Через час, когда туша была разде­ лана, Лёвка не выдержал и за не­ сколько минут успел набить свой нена­ сытный желудок. Днепровский, испы­ тывая его жадность, ещё долго отрезал маленькие кусочки мяса и бросал ему в рот. Лёвка всё глотал и глотал, пока его желудок не перестал принимать. Тогда он бросил .это занятие, подошел к выброшенным кишкам и долго сди­ рал с них жир. Зверь был ранен одной пулей, ко" торая прошла вкось от правой лопатки через кишечник и остановилась в левой задней ноге. Это был крупный самец, но не такой жирный, как первый, уби­ тый у берлоги. Шестнадцать килограм­ мов сала мы получили в награду за всё пережитое, включая и смерть Чалки. Мы спустились к реке, развели огонь и, отдыхая, наслаждались чаем. Черня лежал рядом со мною, изредка поглядывая на костёр, где ему жарил­ ся кусок мяса. Заметив, что я наблю­ даю за ним, он подполз поближе и подставил свою голову под мою руку. — Ну, погладьте же его, посмотри­ те, как он ласкается, — говорил Про­ копий, громко втягивая горячий чай. — Не содрать бы нам без них с медведя шкуру. Я обнял Черню и прижал к себе. Увидев эту сцену, подошел ко мне с засаленной мордой и Лёвка. В лагерь мы вернулись в пять ча­ сов. Алексей сидел у костра и раска­ тывал тесто. Внизу дымилась печь. Она была сложена на скале, выходя­ щей на поверхность земли, недалеко от берега. Это сооружение, если можно так назвать нашу печь, было так же примитивно, как и баня, как и многое, что сопутствует экспедиции. За дол­ гие годы скитаний по «белым пят­ нам» мы научились создавать себе ус­ ловия, при которых наши путешествия и повседневная работа не только не были тяжестью или испытанием, но, как видно будет дальше, приносили нам и немало удовольствия. Мы приучили себя не замечать трудностей, считая их своими неизбежными спутниками; мы не унывали, когда нас постигала не­ удача, но мы всегда готовы были ра­ доваться любому успеху, и в экспеди­ ции уже много лет стало традицией от­ мечать такие события вкусным завтра­ ком или ужином, а иногда и чаркой водки. Галеты и сухари в условиях дли­ тельного хранения, да ещё при посто­ янном передвижении вьючно, быстро портятся, главным образом, от сырости. Мы всегда возили с собой муку и, как обычно принято в экспедициях, выпе­ кали пресные лепёшки на соде. Когда в нашу жизнь врывалось какое-нибудь примечательное событие — форсирова­ ние опасной переправы, отнявшей у нас много дней, преодоление снежных пе­ ревалов или благополучное восхождение на один из трудно-доступных пиков — мы считали возможным сделать не­ большую передышку, в виде отдыха на один день, и сообща готовили себе хлеб. Трудно описать, каким он всегда был для нас вкусным, да, пожалуй, и трудно понять тому, кто никогда не ис­ пытывал его отсутствия. Пусть не покажется странным, но человек, заблудившийся в тайге или тундре, или оказавшийся длительный период без пищи, не так остро пере­ живает отсутствие яичницы, отбивной котлеты или другого любимого ку­ шанья, как хлеба; больше всего ему хочется именно хлеба. Из нескольких случаев вынужден­ ной голодовки мне особенно памятна одна, когда после пятидневных скита­ ний без продуктов по дремучей тай­ ге я набрёл на стоянку, недавно по­ кинутую наблюдательной партией на­ шей же экспедиции. По оставшимся следам мне нетрудно было угадать, что люди останавливались для обеда. Я сейчас же принялся собирать кости и, ползая на четвереньках, подбирал на земле всё, что могло быть съедено. И вдруг, о счастье! Кто-то из обедавших, видимо, щадя свои зубы, оставил кусо­ чек пригоревшей хлебной корки вели­ чиной в % спичечной коробки. Я схва­ тил его и бережно, боясь дыханием сбить пылинку этого драгоценного ве­ щества, стал есть, откусывая микро­ скопические доли. Ничего вкуснее мне больше в жизни не приходилось есть. Через сутки, когда я попал в лагерь этой наблюдательной партии и увидел перед собою мясо, молочные консервы, галеты, масло, к сожалению, у меня уже не было аппетита, будто после кри­