Сибирские огни, 1949, № 5

приятно было смотреть на всю эту труппу сдружившихся в тяжёлом труде людей! Горе и радости каждого были общими для всех. — А это ведь, Кирилл, твоя Маша? — показывая пожелтевшую карточку, спросил Курсинов. —• Видать, давно она с тобой, совсем рисунок стерся... — Ну и пусть стирается, она теперь не моя, замуж вышла, — ответил тихо Лебедев. — И хорошо сделала, друг!.. Какие из нас женихи, когда мы по два ме­ сяца в году дома живём, а то и совсем не бываем... — И, переменив тон, тихо спросил: — А сознайся, Кирилл, сер­ дечко-то нет, нет, поди, да и заноет, когда взглянешь на карточку?.. Взволнованные воспоминаниями о родных и близких, товарищи после ужина ещё долго сидели молча, осве­ щённые ярким пламенем костра и при­ крытые темнотой ночи. Тихо было в ту первомайскую ночь. Не спал только ветер, он то появлялся на реке и, уда- * ляясь, уносил с собой шум переката, то налетал на наш лагерь и, взбудора­ жив костёр, вместе с искрами исчезал в темноте. Всё свежее, всё холоднее станови­ лась ночь. Товарищи постепенно ста­ ли покидать костёр. У Павла Назарови­ ча над огнём висел чайник. Дожидая, когда он закипит, старик сидя дремал, закрыв глаза и опустив низко голову. — Один карточка давай мне, — приставал Самбуев к Лебедеву. —• Зачем она тебе, Шейсран? — Моя карточка нету... Давай по- жалыста... — Чудак! Ну, выбирай, если уж так хочешь... — сдался Кирилл. — Эта можно? —• и Самбуев указал на небольшой снимок женщины с про­ долговатым разрезом глаз и одетой во все черное. — Бери. Самбуев долго рассматривал пода­ рок, затем, оторвав клочок газеты, бе­ режно завернул в него карточку и с видом полного удовлетворения положил её в карман за пазуху. — Машу тоже можно? —- спохватив­ шись, спросил он, вопросительно погля­ дывая на Лебедева. Кирилл долго смотрел на него за­ думчивым взглядом. — Нет, Шейсран, не йам... Пока совсем не сотрётся её рисунок, буду носить при себе. — И они оба встали. Вскипевший чайник разбудил Павла Назаровича. В палатке повара горела свеча, но было подозрительно тихо. Я подошёл ближе и, откинув борт, загля­ нул внутрь. Палатка была наполнена опьяняющим запахом сдобного теста, будто мы были не в тайге, а дома, и картина, которую я увидел тогда, так и осталась на всю жизнь в моей па­ мяти. Хотя мы в тот вечер и дали слово Алексею никогда о первомайских кули­ чах не говорить и «сора из избы не выносить», но теперь, из-за давности, я считаю возможным о них вспомнить. Как я уже говорил, Алексей был на­ шим общим любимцем, он умел ко всем относиться ровно, приятно и никогда не унывать. Затевая куличи, он руководил­ ся одним желанием: отметить чем-то особенным день 1-го Мая. Может быть, для него он и хранил в своём рюкзаке, припасённые ещё зимою, снадобья для теста и было обидно, что всё окончи­ лось так трагически. Когда я заглянул в палатку, Алек­ сей спал сном уставшего человека, а забытое им тесто, может быть, излиш­ не сдобренное дрожжами, взбунтова­ лось и запросилось на простор. Оно вылезло из ведра, расползлось по по­ душке, по голове повара и свисало с постели. Бедный Алексей! Ему нехва- тало воздуха, он задыхался под тестом и тяжело дышал. Ну, как было не рассмеяться при виде этой картины! В палатку прибежали Лебедев и Самбуев, а за ними появился Павел Назарович с недопитой кружкой чая. Разбуженный шумом, Алексей про­ снулся. Какое-то мгновенье он ещё не мог понять, что случилось, потом вдруг вскочил и стал сдирать с лица, с голо­ вы прилипшее к волосам тесто, хватал его с постели, с подушки и толкал в ведро. Тесто упрямилось, вздувалось и лезло обратно. Наконец, Алексей мах­ нул рукой и беспомощно опустился на кровать. Кто-то, гремя посудой, побе­ жал к реке. Снова ярким пламенем вспыхнул костёр. — Культурно ты, Алёша, подгото­ вился к празднику, — произнёс появив­ шийся Курсинов и, пройдя вперёд, стал во весь рост перед поваром. — Где твой комсомольский билет? Давай сю­ да!.. — вдруг заявил он тоном, не тер­ пящим возражения. Все смолкли и ждали, что будет. — Как написано в Уставе комсомо­ ла: можно портить продукцию? — до­ бивался Курсинов. Алексей выпрямился. Его открытые глаза смотрели в упор на Курсинова, он будто силился разгадать: шутит тот или говорит серьёзно... — Уснул, братцы, сознаюсь, — проговорил, наконец, Алексей. Курсинов вдруг замахнулся правой рукой, словно хотел ударить повара. Но Алексей не отступил. Курсинов опустил на его плечо свою тяжелую ла­ донь. — Пойдём, мой поварёнок, искупаю