Сибирские огни, 1949, № 3

На вопрос, о чем он думает, Петр угрюмо сказал: — Столько лет прожил, а что сделал? Ничего я не сделал хорошего! — И чего ты в панику ударился, Петька? — Вот мучается чем! — Мы еще сделаем хорошее. В комсомол вступим! И научимся делать все только хорошее! Саша Белкин так уверенно, с такой гордостью заявил об этом, что Петр посветлел, и необходимость видеть немедленно бабушку исчезла; он схватился за удочку и прикрикнул: — Клёв начался, настоящий клёв, ребята! Забрасывайте скорее удочки. ХШ В свободное от забот уличного комитета время Наталья Григорьев­ на шила. Мимо ее окон каждое утро проходили учащиеся ФЗО. Были они молоды и подтянуты, с безусыми розовыми лицами. Наталья назы­ вала их «мои часы-ходики». Вел их: молодой мастер, ладный и веселый. Время от времени он задорно отсчитывал шаги, размахивал руками, как на параде. Прохожие шли мимо ее окна по одной и той же дороге каждое утро, неизменно r одни и те же часы, Наталья Григорьевна узнавала их. Раздавались гудки заводов; мать различала их по голосам: при­ глушенным, низким басом прогудели на шахтах; раздались чередую­ щиеся, вызывающие тревогу, то продолжительные, то короткие при­ зывные гудки механического. Наталья тихонько пела: Брала девка ведра... Во время песни нитка в машине не казалась бесконечно длинной. Ноги привычно покачивались, двигали педаль, пальцы рук подверты­ вали кромку, натягивали под тугой лапкой машины рубец. За водой пошла на Исеть-реку... Из угла комнаты раздался звонкий тоненький голосок: На Исеть-реку, реку чистую, Речку чистую, каменистую... — A-а! Нина проснулась! Поднимайся, внучка, все гудки про­ гудели! Накинув сарафанчик, девочка подсела к бабушке и стала смотреть на ее работу. Наталья Григорьевна кончала первую гимнастерку. Она с каждым днем работала быстрее; вместо одной гимнастерки — шила теперь две, и это наполняло ее гордостью. Гимнастерки давались покроенные. Женщина создала для себя по­ добие поточного метода, целый конвейер, шила вначале рукава для нескольких гимнастерок, кантовала полки, сшивала проймы и только затем вделывала рукава в стан, нашивала ворот и подрубала. Иногда ей удавалось шить целый день. Она прерывала работу только для того, чтобы накормить детей да открыть дверь почтальону. В дом с червонным тузом на ставнях шло много писем. Их прини­ мала старая мать или Нина, которая, казалось, нарочно подстерегала .почтальона, а потом долго не могла успокоиться: