Сибирские огни, 1949, № 3

Девушки спали, тесно прижавшись друг к другу. Волосы их спута­ лись на подушке, одеяло сползло. Они не услышали, как бабушка н а ­ бросила им на обнаженные ноги полушубок. — Помощницы мои! Спите-ка, мои пташечки! Когда они проснулись, Наталья Григорьевна, задохнувшись, сказала: — Тополя-то все до одного отросли. Рита, увидев на столе дымящуюся картошку, закусила губы и, полу­ одетая, убежала из избы. Тася долго сидела на постели, у нее горели щеки и уши. Однако она умела сдерживать себя: туго переплела косы, уложила их на голове венцом, убрала торопливо постель. Молодость всегда деятельна. У чистых душою, трудолюбивых лю­ дей есть органическая потребность приносить пользу, помогать, быть необходимым. За столом девушки ели наспех. Но старшая успела-таки надеть наушники и послушать сводку фронтовых событий. Дуга наушников утонула меж плотных ее кос. По лицу внучки никак нельзя было у г а ­ дать, какие события принес им день. Она не радовалась, не печалилась, а как-то вся ушла в себя, казалось, ничего не видела и ничего не слы­ ш а л а вокруг, кроме того, о чем думала. Рита, следя за ее лицом, вздохнула. — Опять, наверное, ничего не говорится о Калининском фронте^ К ак там дела идут? Что они там застыли, что ли? Пробили клин к Вели­ ким Лукам и остановились! Тася, скинув наушники с головы, подтвердила: — Ничего! Ничего не передают с Калининского фронта... — А ты что все о Калининском допытываешься? — спросила Н а ­ талья Григорьевна. — Ты обо всех фронтах рассказывай... У меня, не­ бось, на всех фронтах — семья. По письмам-то не узнаешь кто — где, — у всех полевая почта... А ты зарядила: каждое утро об одном Калинин­ ском толкуешь! Рига рассмеялась и з аж ал а рот ладонью. Девушкам не сиделось. В своем нетерпении они походили одна на другую, как два листка одного дерева. Они убежали во двор, и до Натальи Григорьевны донесся го­ лос Риты: — Петр, поставь нам корыто, Тася, ты белье собери, а я воду горя­ чую принесу. Эта внучка, дочь Николая, умела распоряжаться, и мать отмечала, что приказания ее разумны: «Хозяйка будет, — думала она, — в отца! Настоящая «пружинка». Стоя на крыльце, старая мать говорила ребенку, сидящему у нее на руках: — Видишь, как хорошо они пристроились со стиркой-то — на солнцепеке. Совсем заневестились мои внучки. Постарше-ю, в белой кофте, с косами, — еленина, Тасей звать. А поменыпе-то, кудрявая, в безрукавке голубой — Рита, колина. Видишь, у нее кудри не кудри, а голова всегда шишом, а брови-то видишь как взметнулись, ровне ул е ­ теть собираются. Ты, смотри, наших девок не перепутай. ВолосоА они схожи, голосом схожи, только глазом разные. Черные-то у Таси, а голу­ бые — у Риты. Голубые, как у моего старика. Тот, бывало, голубым-то глазом поведет, я с ума и сойду. Рита тормошила Тасю, принуждая к откровенности. — У-у, бука, Тасюшка, ну чего ты все молчишь? То в свою тетрад­ ку уткнется, то молчит! Ей все казалось легким и ясным. У нее ничего не было в душе т а ­ кого, что бы она должна была скрывать. Люди, окружающие ее, к а з а ­ лись ей хорошими, семья в доме бабушки — прекрасной, а сама бабуш ­ ка — доброй и умной.