Сибирские огни, 1949, № 3

XI Тася прятала от всех серую клеенчатую тетрадь. Наталья Григорь­ евна не раз видела, как внучка что-то писала в нее, сосредоточенно све­ дя брови. Рита, сгорая от любопытства, старалась прочитать написан­ ное. Однако Тася тщательно прикрывала строки рукой. Рита, наконец, рассердилась: — Какие могут быть секреты в семье? Я не понимаю, какие секре­ ты? Ну, скажи, что ты там сочиняешь? Уж не стихи ли? Каждый день, каждый день! А, может быть, дневник, и, может быть, там и про меня, ты пишешь? Нет, ты обязана нам прочитать! Тася смеялась и прятала тетрадку в свой чемоданчик. — Не прочитаю... Потом когда-нибудь узнаешь. Рита сидела, надувшись. По полу за кошкой ползал Василко. Та убегала под стол, под лавку, в горнице пряталась на кроватях, однако мальчишка настигал ее, держась за край свешенного одеяла, вставал и тянул к кошке руки. Она перебегала на другие места, наконец, заско­ чила в его зыбку и закачалась, поскрипывая пружиной. Этого мальчик не вытерпел и заплакал. К ребенку враз кинулись девушки: теперь у него было много нянек. По вечерам девушки брали его к себе в постель. Петр воровал его, тащил в другой угол избы. Рита кричала: — Вася! Иди ко мне, ну, иди, ножками, ножками... Нина не сидела теперь молчком: звенела, как струнка, на все лады. Дети привыкли шалить. Случалось, приемыш засыпал в постели Петра, а просыпался утром в постели девчат. Зыбка стала не нужна: в ней спала кошка, но для нее держать эту громоздкую колыбель не было необходимости. Мать сняла ее. В кухне стало свободнее. Теперь мать видела, как спят девушки, могла во-время прикрыть их, а по вечерам лучше стала слышать их шопот и понемногу вошла в их мир. Так у зн а ­ ла она, что Рита готовится поступить в электротехникум, сдать осенью за целый курс вперед, что обе они мечтали окончить курсы медицин­ ских сестер и уехать на фронт, что Тася думала пока поступить в госпи­ таль, чтобы сейчас же, не теряя ни одного дня, приносить пользу, что писала она в свою клеенчатую тетрадь стихи; все стихи были похожи на частушки, девушки твердили их наизусть. Наталье они нравились, з а ­ то Рита часто ворчала: — Ну, народное творчество, прочитай свои припевки. Тася читала. Казалось, раз выдав тайну клеенчатой тетрадки, Тася теперь уже не могла молчать. Она даже не сердилась, когда Рита кричала ей: — Плохие стихи, Таська! Ни размера, ни рифмы! Однажды мать услышала, как девушки шептали: — Д авай завтра рано-рано встанем и все сами приберем, и завтрак приготовим, и белье постираем. У бабушки ноги болят. Ей трудно с нами, и пусть она спит подольше, — говорила Рита и мягко распоря­ жалась: — Ты, как встанешь, за водой сходи, а я печь растоплю. — Бабушка поднимется, а у нее все-все сделано, как в сказке. Встревоженные вздохом старухи, они смолкли. Тася тихо спросила' — Баба Таля, ты спишь? Мать притаилась, улыбаясь в темноту. Утром, как всегда, поднялась она чуть свет и вышла во двор. Небо блестело. Солнце осветило лес за рекой белым блеском. Тополя, поса­ женные Анатолием, были усеяны мелкими бледными листочками. Н а ­ талья охнула и, сбежав с крыльца, бросилась к ним. Листочки были клейкие и казались неживыми, словно кто в эту ночь нацепил их на верхушки веток нарочно. Но они трепетали под ветром с чуть слышным шумом, и от них шел настоящий тополиный запах.