Сибирские огни, 1949, № 3

— А у нас вода из крана бежит, а в реке ее ведрами не берут. Простая мебель, медный умывальник с рожком — все ее удивляло. Бабушка нагрузила ее постоянными обязанностями: мыть пол, по­ ливать цветы. А вечером дала несколько мотков серой шерсти и на­ учила сматывать пряжу. И, чтобы поняла девочка всю важность з а ­ дания, она значительно сказала: — Из пряжи я носочки вам свяжу, всем до одного. А потом на фронт бойцам носочки пошлем... — Вот с этих пор и знай свои работы, чтобы мне о них не напо­ минать. После Нины Наталье Григорьевне часто приходилось все делать заново, однако девочка этого не знала и была совершенно довольна. — И трудовая же у меня семья! — нарочито громко говорила мать.— Работников полон дом. Дверь же стояла крепкая и немая. Чтобы заставить ее открыться, мать стучала ухватами, покрикивала на детей, а однажды, встав перед ^дверью, громко заговорила: — На вот, ребята! Неделя прошла, вторая прошла! Весь народ поднялся, смотри-ка! По домам-то одни старухи хворые сидят, народу каждый час дорог! А тут прячется человек за закрытой дверью. Вы­ ученная, а сидит... З а дверью не слышно было ни звука. Приходили соседки. Наталья нарочно громко разговаривала с ни­ ми, надеясь заинтересовать Антонину делами улицы. — Ты, Дарья, золу собирай, пора уж и к весне готовиться. Ты не сама, ребятишек подтолкни, они тебе, играючи, все сделают. Ссыпать золу можно пока на баню, там не раздует. — Люба, много ли подарков-то фронтовикам собрали? Ты строго только учитывай, от кого — что. Д а советуй письма писать. Пусть в каждой посылке письмо будет! Однажды утром, еще до прихода соседок, из сеней тихонько от­ крылась дверь и в клубах ворвавшегося в избу мороза появилась д е ­ вушка в белой шубке. Мать сразу узнала ее. Та глядела на нее кротким взглядом, к а ­ ким смотрела на Анатолия, провожая его на фронт, мялась у порога, краснела, потом прошептала: — Пришла... скажите, пожалуйста, от Толи нет писем? — Ее го­ лосок дрожал. Мать протянула к ней руки. Девушка бросилась к ней; они плакали и шептались, как по­ дружки. — И что он не пишет? Где он? А тогда, на вокзале поезд не ушел до утра. Толя очень жалел, что вас нет, и мы пошли к вам... — Говори, — приказала старуха. — У самого дома он сказал, что не хочет вас еще раз волно­ вать, и мы не вошли в дом. Шел дождик. Мы стояли уокна, вот здесь... Мы видели, как вы затопили печь и стояли воттут, у стола. Мы подошли к другому окну, а вы задернули шторки, и мы снова ушли на вокзал и там у костра просушились. Наталья Григорьевна простонала: — Зачем же это я шторки тогда задернула!' Ох, не надо было этого делать! И только, когда девушка ушла, мать вспомнила, что не спросила у нее имя. В совершенном отчаяний она бросилась к Антонине: — Ну, что ты все лежишь! Может, ты бы имя ее узнала!