Сибирские огни, 1949, № 3

словной ребенка. Она рас ска зыв ала о деде его и о прадеде. Все они, по ее рассказам , шахтеры, честно трудились и жили, и семья у них была крепкая и большая. О гибели Ив ан а Пыл а ев а она р ас ска зывала подробно, ни на ми­ нуту не задумывалась : — Вот и крикнул он: «З а мной, товарищи! З а Родину! З а народ!» — И поясняла: — З а нас,, значит... Тут и смерть принял. А войско д а л ь ­ ше, вперед ушло. Она заметила , что, слушая ее вымысел, Д а р ь я притихла, долго д е рж а л а в руках фотографии. В глазах ее появилось выражение пе­ чали. Про себя Н а т ал ья Григорьевна думал#: «Прости ты меня, господи! Д а ведь я большой отсебятины не го­ ворю: ка к еще Иван Пылаев умереть должен?»... В доме у Державиной однажды утром появился новый человек. Жи вы е черные г л а з а его внимательно оглядели избу, пробежали по лицам присутствующих и остановились на Наталье. Люди почтительно приветствовали его. Григорьевна всматривалась в лицо гостя, силясь вспомнить его, но нет, она не зн ал а этого человека. Однако, как всем, кто интересовался судьбой ребенка, начала рассказывать о геройской смерти Ив ан а Пылаева, о гибели матери — Анастасии Пылаевой при бомбежке. Все больше утверждая сь в своих вымыслах, она говорила убежденно, взволнованно. Гость слушал ее, не перебивая. Затем начал расспрашивать о ее собственных детях. Он знал всех по именам, знал их профессии, их семьи. На талья , прищурив глаза, всматривалась в его лицо. — Откуда ж е вы знаете моих детей? Он ответил, улыбаясь: — Знаю. М уж ваш лучший сталевар был. Дети — сталевары. Д а ­ ж е улица называется «Улицей сталеваров». Почти вся семья ваша на фронте. Е е все знают — интересная семья. Люба тихонько вставила: — Мой муж тоже — сталевар... И Д а р ь я , оторвавшись от фотографии, сообщила: — А мой — ковшевой был! — Вот я и говорю — «Улица сталеваров», — подтвердил гость и-, помолчав, спросил у Коржавиной: — Значит, думаете ребенку свое имя дать? — К а к — свое? Зачем свое? — удивилась мать. — У него есть имя — Василий Иваныч Пылаев . Пусть погибшие люди свою кровиночку в жизни оставят. Подумай, добрый человек, ну, впишу я Ваську в свою фамилию. Это бы можно, если бы потерянный он совсем был или пло ­ хих родителей... а то зачем ж е я память умерших обижать буду? Их сын. Небось, сколько надежд в него вкладывали . Вы не бойтесь, по­ коль жива, я его не брошу. Уж коли в зяла — не брошу. А вырастет, я ему об отце с матерью расскажу . Пусть их род ведет. Пришедший внимательно разглядывал фотографии, приложенные к документам ребенка. -Крупное, гладко выбритое лицо его было з а ­ думчиво. За т ем он, словно убедившись в честности рода Пылаевых , шахтеров Донбасса, качнул головой: — Хорошо! Пусть носит родное имя. Впишите его в свой паспорт, зав тра вам принесут на него паек и все необходимое. Он ушел. О з адаченн ая его хозяйской категоричностью, мать спро­ сила у соседей: — Это кто ж е такой был? — Что ты, не знаешь?! Это Борис Михайлович Голубев, новый секретарь райкома партии, недели д ве уж е у нас, ответили ей.