Сибирские огни, 1949, № 3

и к чукчам придет «новый закон жиз­ ни» . Роман Семушкина обладает очень большим познавательным значением. Он впервые так широко и многогранно показывает жизнь одного из народов на­ шей многонациональной Родины на важнейшем для него историческом пе­ реломе. О том, как посланцы партии Ленина — Сталина, русские большевики выво­ дили чукчей из многовековой тьмы на светлую дорогу социализма, как утвер­ ждали они на «краю земли» новый за­ кон правильной жизни и, тем самым, совершили переворот в сознании жите­ лей полуострова — рассказано в этом романе, удостоенном Сталинской пре­ мии. В первой книге романа есть замеча­ тельный эпизод спасения Никитой Ло­ сем старого охотника Умкатагена от, казалось бы, неизбежной гибели. Этот эпизод имеет принципиальное значение, и его надо изложить подробно. Без активного вмешательства Лося старик был бы обязательно удушен... собственным сыном Эрменом. Лось от­ толкнул Эрмена и сорвал петлю с шеи старика. Однако ошибочно было бы думать, что Эрмен — это лишенный всякой мо­ рали гнусный выродок, замысливший из злостных соображений чудовищное преступление — отцеубийство. Отнюдь нет! Эрмен — честный, отзывчивый че­ ловек, он собирался лишь выполнить свой долг согласно требованиям обы­ чая. А сам обычай был, действительно, чудовищным. Он заключался в том, что старые чукчи часто приходили к выво­ ду о необходимости оборвать свою жизнь («уйти к верхним людям») и произносили «смертное слово»,— тогда ближайшие родственники обязаны были задушить человека, приговорившего се­ бя к смерти. Это совершалось всегда одним способом и происходило, как торжественный обряд. С ясным сознанием своей правоты, Эрмен спорил с уполномоченным Кам­ чатского ревкома. «Лось, — взволно­ ванно заговорил он,— старика надо ду­ шить... Я не могу отказать ему в его последней просьбе. Будет большая бе­ да... — Никакой беды не будет... Твой отец Умкатаген — не враг тебе,— сказал Лось. — Врага я и не стал бы душить. Я люблю Умкатагена и хочу сделать для него доброе. Еще ни один человек из нашего народа не брал своего «слова» обратно. А ты, Лось, хочешь сделать из моего отца дурного человека, само­ го последнего человека». Одна только эта внутренняя убеж­ денность чукчей в справедливости дико­ го обычая наглядно позволяет судить о том, с какими, поистине колоссальны­ ми, трудностями столкнулись провозве­ стники и организаторы советской власти на Чукотке, Но поскольку в данном конкретном случае не было времени за­ нижаться перевоспитанием, Лось (уже успевший завоевать уважение чукчей) просто физически помешал акту убийст­ ва. И тогда все растерялись и испуга­ лись, ожидая наказания от злого духа Келе. Выход был найден в том, что- Умкатаген переменил имя с целью «за­ путать след духу». «— Как зовут того русского, кото­ рый придумал новый закон жизни? — спросил Эрмен, обращаясь к Лосю. — Ленин! Ильич!» И «великий ловец» Умкатаген стал, называться Ильичом, прочно забыв старое имя. Он не только дожил до ра­ зительных перемен в жизни своего на­ рода, но и. сам оказался вовлеченным в- активную борьбу за «новый закон». Самое потрясающее в этом эпизоде то, что он не выдуман и даже не пре­ увеличен, а прямо выхвачен из дейст­ вительности, как типичный факт. Вме­ сте с тем, эпизод весьма символичен. Русские большевики спасли от неми­ нуемой гибели не только старого Умка­ тагена, но и весь чукотский народ, кото­ рому грозила трагическая участь аме­ риканских эскимосов или индейцев. Ча­ стным же последствием приведенного- нами случая явилось то, что, вырвав у смерти Умкатагена, Лось тем самым убил, ликвидировал обычай удушения стариков. Это было элементом бытовой революции, как говорил Лось. И то, что ревкомовцы поставили во­ прос о недопустимости многоженства к принуждения женщин к браку, вопреки их желанию; что они сами стали выда­ вать (за отсутствием ЗАГСа) «женить - бенную бумагу»; что многие чукчи сбро­ сили шкуры и стали носить «матерча­ тую одежду»; что глубже и глубже ус-- ваивалась чукчами неожиданная мысль о равенстве прав женщины и мужчины, — все это тоже было подлинным пере­ воротом во взаимоотношениях и пред­ ставлениях чукчей. Конечно, этот переворот был бы не­ возможен без ликвидации безграничной власти американских колонизаторов и их приспешников, вроде Алитета, унич­ тожения кабальной экономической зави­ симости подавляющего большинства на­ селения Чукотки от' наглых эксплоата- торов. Постепенно все больше укреплялось искреннее доверие, а затем — горячая благодарность чукчей к русским людям, к их новому закону правильной жизни. Вся деятельность ревкомовцев, все чудесные изменения, введенные ими, убеждали чукчей в огромном различии между «американами»-скупщиками и русскими советскими людьми. С удивле­ нием узнали чукотские охотники о том, что не все «таньги» (т. е. белые лю­ ди) жадны, жестоки и бессердечны, и способны только на обман. Осознав это, они потянулись к этим новым, удиви­ тельным «таньгам». А посланцы Ленина — Сталина и не сомневались, что так будет. «Я один