Сибирские огни, 1949, № 3

Лев ЧЕРНОМОРЦЕВ Среди народа Друг декабристов, современник их, Свою отчизну чутким сердцем слушал. И не рабов он видел в крепостных,— Страну, народ, его живую душу. И не в тиши усадебных домов,— На площадях, у древних башен Пскова, Под шум толпы и говор мужиков Пред ним сверкнули строки «Годунова»! Бывало, торг ли, праздник,— Пушкин тут, Веселый, зоркий, до всего охочий. Он слушает, о чем толкует люд. Ему слепцы на площади поют,' Поднявши к солнцу выцветшие очи. И любо было в толчее такой!.. Цыган q серьгою бирюзовой в ухе. Дворовый с прибауткою лихой И в жарких сарафанах мрлодухи. Здесь слово схватит, там еще найдет. Порою песнь широкую отыщет, В которой думы затаил народ, В которой вдруг как будто нож блеснет И острый ветер вольницей засвищет... Да! Неспроста он, видно, полюбил С цветастым гулом ярмарки псковские. За простодушие, за веселья пыл. Которые и в рабстве сохранил Простолюдин повсюду по России. Он другом был народу своему. Недаром с теплой материнской лаской Устами Родионовны ему Сама Россия сказывала сказки. Отчизна в плоть вошла ему и в кровь. Все было в ней — и тишина, и грозы, И ширь полей, и дружба, и любовь, И вдохновенья радостные слезы. И верил: будет счастлива она, За нас, товарищ, поднимая чаши. Его рожденье празднует страна. И посмотри сюда, в про-сторы наши. Лицом )5 заре, собравшись в тесный круг, Уселись гости на оленьих шкурах. И величает Пушкина пастух Под нежный звон двухструнного топшура. Ему в ответ в степях акын поет На перекличке дружбы и свободы. И всюду имя Пушкина цветет В устах многоплеменного народа. И благодарно мы поэта чтим И славою венчаем, как героя. Недаром нам, как правнукам своим, Сказал он: — Здравствуй, племя молодое!