Сибирские огни, 1949, № 3

моцветы», «Идут эшелоны», «Кулун- динская зима». Хорошо сказано о строителях новой Сибири, о разведчи­ ках недр. Они — «Бой вели по студеным рекам С непокорной волной порога... Для советского человека Всюду в будущее дорога». Зрелость поэтического мастерства И. Мухачева в соединении с волей к освоению нового материала трудовой жизни советских людей наиболее полно сказалась в стихотворении «Кулундин- ская зима». На улице мороз и вьюга, а в колхозной кузнице бушует огонь, раз­ горается жар работы. «И за темной стеною где-то В механической мастерской Начинаются громы. Это Трактор пробует голос свой». Сквозь метель и вьюгу, сквозь огонь горна, поэт хорошо разглядел новые приметы весны и дал почувствовать чи­ тателю пафос труда кулундинских кол­ хозников. «Кулундинцы весну встречают В звонком, искристом январе». Менее удачны стихи И. Мухачева «Осень», «Друзья» и «Строитель», от­ личающиеся элементами созерцательства и голой риторики. Как бы перекликаясь с И. Мухаче- вым, Н. Алексеев рисует заботу колхоз­ ников о новом урожае. «Хлеборобы еще до весны, не плошая, Копят влагу, на случай нехватки дождя. Победив суховей, мастера урожая Пишут письма на имя родного вождя». Столь же конкретен и убедителен И. Алексеев в стихах «Подруги», «До­ рога», «Обь», где он опирается на жи­ вые, невыдуманные обстоятельства. Тут поэтический голос его звучит сильно, впечатляюще. Там же, где поэт пребы­ вает во власти фантазии, голос его сры­ вается. Пытаясь заполнить пустоты, по­ эт десятки раз призывает на помощь слово «песня». Труд у него «сдобрен песней», «песня поет» (сама себя?), «песня летит», «песню запевают», пес­ не подпевают, ее перепевают. Это в сти­ хах «Рыбачка», «Магистраль», «Моей дочери». В рамках старомодной условной символики выступает «Рыбачка», ее ка­ чали волны в челноке еще в день рож­ дения, а потом «На островок к ее усадьбе С ней плыл жених смотреть добро». Упоминание о «всплеске» партизан­ ской песни не меняет бессодержатель­ ного и безжизненного облика этого сти­ хотворения, наполненного «чешуйчатым серебром», «серебряной рудой» и про­ чими красивостями. Совершенно сумбурно стихотворение Н. Алексеева «Магистраль». Воспоми­ нания о Великой Отечественной войне, безусловно, должны находить место в нынешней поэзии. Но мы вспоминаем об испытаниях войны, как победители, с гордым сознанием нашей силы, а Н. Алексеев рисует нам в «Магистра­ ли» одно смятение. Его лирический ге­ рой мечется по перрону, обуреваемый добрым желанием помочь фронту. По­ мощь фронту идет по магистрали в со­ ставах мимо этого «героя», который по­ гружает в вагон лишь свою «душу и мысль», а сам остается на перроне, над­ рывно вопия: «Иль опять мне бродить по перронам. Ждать, когда даст сигнал семафор?» В «Магистрали» перечисляются ви­ ды помощи, которую оказывала Сибирь фронту. Но «раздвоенный» неврасте­ ничный персонаж, выказывая свою край­ нюю беспомощность, до конца «бро­ дит» , «наблюдая движенья колес», и этой странной ролью наблюдателя сво­ дит на нет весь благой замысел стихо­ творения. Манера, в которой написана «Магистраль», чужда элементарным принципам социалистического реализма. Жаль, что этой манере во многих стихах следует поэт JI. Кондырев. Он ухитряется покрывать густым слоем де­ кадентской пыли даже стихи на совре­ менные темы. Он описывает советских тружеников — автогенщика, землекопа, каменщика, но изображает их не таки­ ми, каковы они в жизни, а условными фигурами, засыпанными мишурными блестками, разукрашенными сусальными вычурностями эстетского словаря. Над землекопом у него—«клекот орлов», за землекопом — бездорожье «плодонося­ щей земли», возле землекопа — «Зной угасал над плоскогорьем ржавым», И... «в корчах бился саксаул». Много бутафории вокруг кондырев- ского землекопа, которого читатель так и не увидел. Пример Кондырева показывает, на­ сколько пагубным было влияние на по­ этическую молодежь некоторых столич­ ных «метров», претендовавших на роль учителей (в частности, П. А. Антоколь­ ского). О мастерах метро Кондырев говорит, что в туннелях «труд их не зачах», ел­ ки у него «встают секундными стрелка­ ми». В стихотворении «Полотенце» происходит лишь то, что старик, вы­ тканный на полотне, ловит рыбу «в сказочном узоре». Еще больше форма­ листской узорчатости в стих. «Ваза», на которой мастер (неизвестного време­ ни и пространства) мучительно ищет ре­ шения малоактуальной задачи. И вот... нашел: «В центр вазы контур альпиниста Вписал он, прояснив узор». Как все это далеко не только от жиз­ ни, но и от поэзии. Как много у JI. Кон­ дырева всяческих выкрутасов, затем­ няющих мысль и чувства. А ведь он по