Сибирские огни, 1949, № 3

•были пройти лошади. Но их не было. — «Неужели, что случилось?» — думал я, теряясь в догадках. Мы присели на колодник и решили подождать наших товарищей с лошадьми. Ясный солнечный день подходил к концу. Еще не наступила темнота, а уж ветерок разносил вечернюю прохладу. По глубоким циркам, окаймленным зуб­ чатыми гребнями гор, ложились черные тени наступающих сумерек. Объятая непробудным сном, спала в вечерней тишине погибшая тайга. В полуовале долины Кизыра виднелись зубчатые гребни далеких гор. Вечерние тени уже изрезали их крутые склоны и синева­ тые скалы, спадающие к подошвам голь­ цов. Я долго смотрел на далекий гори­ зонт, увенчанный белизной гор. Сколько таинственного, неразгаданного хранят в себе эти громады! Но нет такой силы, которая могла бы удержать нас от •стремления как можно скорее ворваться в глубь этих таинственных гор, почув­ ствовать под ногами их гордые верши­ ны, побывать в вечно холодных цирках, полюбоваться стадами диких оленей, ни­ когда не видевших человека. И если бы не тяжелый груз и препятствия мертвой тайги, мы давно были бы там. А лошадей все не было. Мы встали и пошли навстречу лошадям. Солнце уже скрылось за низким горизонтом. Через полкилометра прорубка свернула вправо и стала спускаться в ложок. Ту­ да же, с противоположной возвышен­ ности, подошла выбитая лошадьми тро­ па и там, где она обрывалась, дымился костер. Мы спустились в ложок. На­ шего появления никто не заметил. Над прогоревшим костром, висел ко­ телок с мясом. Огня под ним не было, чуть дымились концы дров. Рядом с костром были расставлены чашки, наре­ зан хлеб, лежали ложки и сумочка с солью. Видно было, что люди собрались ужинать, но усталость была настолько велика, что победила даже голод, и кто где сидел, тот там и уснул. У меня надолго осталась в памяти эта картина. Трофим Васильевич Пугачев спал сидя, низко склонив голову и держа в руках ложку, которой он, видимо, мешал суп; другие спали по-разному, кто полуле­ жа, кто свернувшись в комок. Совер­ шенно ясно было, что люди в непосиль­ ной борьбе с лесными завалами настоль­ ко измотали свои силы за последние дни, что требовался продолжительный отдых. Рядом с костром, на поляне, отды­ хали лошади. Все они до неузнаваемо­ сти были вымазаны грязью и имели на­ столько измученный вид, будто их во­ локом тащили через завалы. Все лоша­ ди были' заседланы, но откуда взялось седло, которое лежало под головой Кур. синова? — Видимо, коня бросили,— тихо произнес Павел Назарович, увидев, что я считаю лошадей. Действительно, од­ ной лошади нехватало. Я сложил головешки, раздул огонь и, добавив в котелок снега, разбудил лю­ дей. — Как же это я уснул? — протирая глаза и вскакивая, проговорил Трофим Васильевич. Лицо его осунулось и поху­ дело. На его долю выпала rc h тяжесть переброски груза на Кизыр, это в до­ полнение к повседневной работе, кото­ рой он достаточно был загружен. Следом за Пугачевым стали подни­ маться остальные. На их усталых лицах лежали тонкие морщины, а на одежде появились заплаты, пришитые непривыч­ ной рукою. — Сегодня дорогой пристрелили Гнед­ ка,— сказал Пугачев, не глядя на меня. — Плохо и с остальными лошадьми... Если и впереди все такая же мертвая тайга, то ни за что нам не довести их до сыролесья. Велик ли путь сюда от Можарских озер, а посмотрите, все по­ калечились! Он подвел меня к «Маркизе» (так назвали конюхи серую кобылицу за ее строптивый нрав и уродливый вид). У нее под брюхом вздулась шишка вели­ чиною со средний арбуз. Только теперь я заметил, что некоторые лошади стоя­ ли на трех ногах и почти у всех были раны. «Дикарка» разбила голову и с заплывшим глазом стояла смирно, а раньше близко к себе никого не подпу­ скала. У всех лошадей, без исключения, были до крови изодраны ноги — это от неумения ходить по завалам. Они впер­ вые попали в такую тайгу, и им придет­ ся много пережить, пока не приспосо­ бятся к своей работе. Когда мы окончили осмотр лошадей и расселись вокруг костра, Пугачев стал рассказывать; — До Тагасука шли хорошо, а как перешли реку, ну, и началась беда. Лошади непривычные, торопятся, лезут, куда попало, та упадет, тот напорется, а которые боятся прыгать через колод­ ник, полезут в обход и завалятся. Одну вытащишь, другая засядет и так весь день. Тут вот уж близко,— он показал рукой на пройденный путь,— к сосняку подходили. Гнедко прыгнул через завал, да неудачно, задние ноги поскользну­ лись, и он упал прямо на сук. Мы под­ бежали, помогли ему встать, а у него из распоротого живота кишки вывали­ лись. Задних лошадей провели вперед, а я остался с ним. Седло начал сни­ мать, а он посмотрел лошадям вслед да так заржал, будто смерть свою почуял... После ужина люди снова уснули. Над мертвой тайгой повисла морозная ночь. Я долго сидел за дневником. В этот раз особенно хотелось переложить на бумагу впечатления дня и немного разобраться в мыслях. Уставшие до пре­ дела люди и измученные лошади глубо­ ко встревожили меня. «А что если нас долго будет сопровождать мертвая тайга? Хватит ли у нас сил пробиться через нее?»