Сибирские огни, 1949, № 3

дел, он постоянно на всех в обиде за невнимание. Брат. Но разве только поэтому она любит так часто повторять его имя: Павлик, Павлуша, Павел... — Или случилось что? — шершавая ладонь матери коснулась ее щеки. — Да нет, мама, что может со мной случиться? Просто кончен мой уклон, вот и чувствую себя немного не у дел. Пришли отец с Григорием, умылись и, взяв по газете, сели за стол, каждый со своей стороны. Молчат. Почти всегда молчат, а жить друг без друга не могут. Про них часто пишут в газете. Галя заметила, что Афанасий Петрович тайно вырезает все заметки о Григории и хранит их в особой папочке. Однажды не удержалась и раскрыла записную книжку отца, забытую им на столе. Новая страница начиналась жирно подчеркнутым заголовком: «Мысли о сыне». Самих мыслей она не ус­ пела прочитать, выглянул из кухни вездесущий Павлушка и погрозил забинтованным пальцем: — Скажу папке! — Ешьте вы, ешьте! — простонала Екатерина Тихоновна. День- деньской толкутся в угле, а как только есть подано: одна за книгу, двое за газету. — Ученые, с фасоном, — снисходительно заметил Павлушка и что- то еще хотел сказать, — Григорий слегка хлопнул его газетой по стри­ женой голове. — Тише! — остановил Афанасий Петрович, — звонят будто. . Галя легко перебежала комнату. Павлушка махнул ей вслед. — Житья не стало с этим телефоном. Спрашивал Данилов, было слышно, как он быстро дышит — Галина Афанасьевна? Галина Афанасьевна, с Павлом Гордееви­ чем... плохо с ним! Галя до боли прижала трубку к уху. — Говорите толком! — Заболел. Прямо на лекции. Стал говорить, а потом просит: «Тише, товарищи!» В зале тихо, знаете, как его слушают... Поговорил немного и опять: «Нельзя ли потише, товарищи?» Гляжу, взялся за го­ лову. Подскочил я к нему, а он уже и на ногах не стоит. — Где же он? Что вы тянете? — На квартире. Тут доктор и товарищ Бондарчук, а ребята на ле­ стнице... — Какие ребята? — Да наши, из бригады. Товарищ Бондарчук просит вас пойти на шахту, там никого нет. Галя что-то хотела еще спросить, но забыла. Накинув жакетку, сказала от двери: — Я, мама, есть не буду и наверное не приду ночью. Дежурство. На крыльце подумала: «Надо было сказать отцу про Павла».. ГЛАВА XLI Обязанности связных исправно выполняли Санька Лукин и Митень­ ка. Черепанов призвал их к этой беспокойной должности, как только доктор Ткаченко, осмотрев его, отрицательно покачал головой. — Нет, нет, пока никаких прогулок. Лежи, батенька, лежи и дыши. Я скажу, когда можно на танцы. Шевелиться, конечно, больно, но самое главное — обидно: такие дни шумят за стенами общежития, столько событий. Вообще-то Санька