Сибирские огни, 1949, № 1

Небосвод мой сини синей, Я иду по земле отцов, И счастливой песне моей Вторят тысячи голосов... (Перевод А. Ольхона). Очень четко звучит у Намсараева мысль о том, что счастливой его песню сделала не красота родной природы, а сталинская Москва. В «Стихах о родной Кижинге» ра­ достное ощущение природы органиче^- ски связано с чувством патриотической гордости советского человека. Если яр­ ко блистают звезды над ночным Забай­ кальем, если головокружительно высо­ ки Саянские хребты, если в счастье живет сегодняшняя Бурят-Монголия, то завтрашний день будет еще радостнее: ...Верю, что будет грядущее наше Ярче созвездий над ширью степной! Верю, что горы подымутся выше, Встанет сильней богатырская смена, И золотую легенду напишет Новый поэт на вершине Хепхэна. (Перевод А. Ольхона). Ц. Галсанов, воспевая красоту и мощь Байкала и называя Ангару его дочерью, восклицает: «Батор-Байкал, веселись, торжествуя, — внук народит­ ся достойный тебя1.. Мрак он разгонит очами своими, сердцем своим он согре­ ет Сибирь. Будешь ты вправе могучим гордиться. Скоро настанут великие дни: Внук Ангаргэс должен скоро родиться: Волны к нему, седовласый,- гони! (Перевод В. Бугаевского). Дыхание -сегодняшнего дня согревает многие строки рецензируемых сборни­ ков. Этим они выгодно отличаются от ряда других произведений бурят-мон­ гольской литературы, авторы которых часто ограничиваются эстетским любо­ ванием природой, часто обращаются к прошлому, обходя советскую тематику, и замыкаются в узкие рамки «местни­ чества» , как сб этом уже писали «Си­ бирские огни» (см. статью А. Копте- лова «Литература народов Сибири» в № 5 за 1 9 4 7 г.). Правда, не всегда мы видим и в ре­ цензируемых книжках подлинно глубо­ кое проникновение в современную те­ му. Так, например, если обращение к фольклору в стихах о Сталине помогло Галсанову своеобразно и ярко обрисо­ вать значение вождя, то значительно менее удачно использование тем же ав­ тором фольклорной формы (именно — формы!) в поэме «Солнце», где рас­ сказ о нашей действительности искус­ ственно стилизован Галсановым под «соревнование улигершинов»^. Вся поэ­ ма очень архаична, условный сюжет ее разработан вяло, читать ее трудно! У Хилтухина, хотя по его стихам можно сделать вывод о том новом, что внес советский строй в жизнь отсталой окраины, слишком много схематиз­ ма, - поверхностной иллюстративности. «Клуб», «колхоз», «трактор» — эти слова встречаются у него часто, но далеко не всегда читатель видит кон­ кретный художественный образ их, — и тогда они воспринимаются просто, как малоубедительная внешняя деталь. И здесь не может быть речи о том, что автора не поняли или не смогли правильно передать переводчики, ибо, как сказано, Хилтухин пишет на рус­ ском языке. Наряду с хорошими стихами, в ко­ торых автору удалось использовать вы­ разительные возможности не родного ему языка, встречаются у Хилтухина и стихи явно слабые, беспомощные («Зимний вечер», «Дочке Лире»), В стихотворении, посвященном победе, Хилтухин говорит: Все стало в новом свете В послевоенной тишине. Мысль выражена здесь очень неук­ люже и вообще не по-русски. Несколько слов о качестве перево­ дов. Как может судить читатель по ря­ ду цитат из Галсанова и Намсараева, художественный уровень многих пере­ водов (тт. А. Ольхона, Н. Панова и др.) достаточно высок. Вместе с тем, в ряде стихотворений Галсанова пере­ водчики «намудрили» и показали свою безответственность. Вот примеры: Пенный былинник Байкал В вечном споре со мраком Песню совместно слагал С горой Мунко-Саридаком. В этом же стихотворении («Бурят- монголам—фронтовикам») есть и такие строки: Опора озер и гор, Гордость нашего строя, Разите, друзья, в упор Исчадья Лобсоголдоя! А следующая строфа начинается словами: «В черничных глазах жены сынок ваш — подстать березе!» Чего хотел добиться переводчик М. Тарлов- ский этим неуклюжим и маловразуми­ тельным словонагромождением? С. Дунаев, наряду с хорошими пе­ реводами, допускает и такую расстанов­ ку слов: Вот лес, искусною рукою, Где дед мне люльку мастерил. В поэме «Солнце» переводчик Д. Шавер предлагает читателю такую абракадабру: Я по дну ^хвастливому Грудь Байкала вызвездила (?) Шёлк — хоргы застенчивый (??!) Из глубин шагала я. j