Сибирские огни, 1948, № 6

Холодный, со снегом, ветер хлестал злобно а непрерывно. Тяжелые серые облака низ ко ползли над Мессо. А она, словно вздув, шаяся, гневно ревела. Остромордые мохнатые лайки, усевшись полукругом на песке, лениво лаяли на Быкова, когда он проходил мимо, не обра щая на них внимания, задумавшись о своем. Начальнику не давала покоя мысль: почему прекратился ход сельди? Что с ней случилось? Где теперь блуждают ее кося ки? Халеи — и те потеряли сельдь. Го лодные, нахохлившиеся, без визгливого хохота, они бесцельно кружатся над рекой. Из чума вышел Дмитрий Тэсида. Всю ночь и он провел на тони. Лег утром на шкуры — постель мягкая, согрелся, — а уснуть не мог. И его волнуют тревож ные мысли. Идут последние дни короткого заполяр ного лета. Август — это еще лето, хотя и летом здесь не снимешь фуфайку! Пер вая половина сентября — это уже что-то вроде нашей поздней осени. А пришла вто рая — жди снега, метелей, ледостава. И если до октября не взять сельди — она будет без возврата потеряна... —- И у тебя, видно, селедка сон отня ла? — спросил полушутливо Быков, уви дев Тэсиду. — Да. Не спится, — ответил Тэсида, иодходя к Быкову. Оба помолчали. Потом Тэсида спросил: — Вот ты здесь давно, товарищ Быков. Скажи, была, кажется, и раньше такая история с селедкой. Что она так задержа лась? — Да, в сороковом году сельдь уже под лед ушла. Кое-как насбирали три тысячи центнеров. — А погода? — Что погода? — Такая же тогда была? — Пу, этого точно не помшо. Впрочем, кажется, такой же западный ветрище за вернул. С .дождем. Со снегом. А в конце сентября — лед. Тэсида задумался. — Что с тобой? Или, догадываешься о чем? — спросил Быков. — Догадываюсь. Только еще точно не знаю. Пойду к старикам, поговорю. К сло вам старых ненцев ладо прислушаться. Опытные рыбаки. Тэсида распрощался с начальником уча стка я направился к чумам. IV На плашкоуте, в тесной каюте, собра лись коммунисты. Депутат Верховного Совета Дмитрий Тэ сида сидел за столиком, перед свечкой, слабо освещавшей его плотную, невысокую фигуру, крупное монгольского типа лицо с бойкими черными глазами, зачесанные назад жидкие черные волосы. Па двух койках, втиснутых в каюту, уселись Быков, Конев, Пустуев, Иван Вен- го, Марина Венго. Па полу, в своих мехах, расселись остальные коммунисты. Тэсида обвел всех взглядом. — Сельди все еще нет, товарищи! — начал он. — А тут из Москвы такое письмо. Он достал из полевой сумки радиограм му. Это была копия письма заместителя Председателя Совета Министров СССР на чальнику Главсибрыбпрома. Правительство указывало на недопустимость отставания. Рыба нужна стране, как металл, как уголь, как хлеб. Совет Министров предла гал принять меры. Когда Тэсида кончил читать, наступило молчание. — Да, — в раздумье прервал его пер вым Конев. — Рыба наравне с металлом! Ведь подумать только — рыбный фронт. Конев — фронтовик. Сын рыбака-коми из Салехарда, восторженный горячий паре нек, он вернулся после Великой Отечест венной войны в Заполярье возмужавшим и ожреншим, окончил недавно окружную пар тийную школу и приехал на путину в ка честве парторга, полный сил и задора. — Мы должны выполнить план во что бы то ни стало! — заявил он. — Это дело чести рыбаков Притазовья. — Да как ты будешь его выполнять, если сельди нет? — раздался голос из угла. Все зашумели, заговорили разом, сосед с соседом. Тэсида постучал карандашом по столу и, когда все успокоились, заговорил: — Я вижу, товарищи, всех вас очень волнует вопрос о сельди. Для этого и соб рались сейчас мы, коммунисты, чтобы по говорить о ней. А то по чумам уже ползут разные нехорошие разговоры, проявляются отсталые настроения. — Скучно сидеть без работы, — опять донеслось из угла. — Дело не в скуке, — прервал пред седатель пуровского колхоза.—Разрешите мне? — Он поднялся и решительно, твер до и уверенно, как приличествует солидно му человеку, начал излагать свою точку зрепия. — Я, конечно, понимаю важность сележьего лова. Но ведь ряпушки нет. А мы сидим на Месос, как припаянные. Что же получается? У нас на Пуре нынче не бывалое явление! Уже осень, а на летних песках полным-полно муксуна. Ловить бы