Сибирские огни, 1948, № 6

— Дружба у нас такая, товарищ .командующий, — говорит Кочетков, вста­ вая. Ему трудно говорить лежа. — Дружба? А почему же тогда ваг друзья не выручили? — спрашивает Чуйков. — Не выручать надо было, а поддер­ жать. — Вот это правильно. — Командую­ щий подкадит к Кочеткову и осторожно усаживает его на койку. — Ну, ну я ■слушаю. Кочетков говорит скупо, но откровенно ж больше всего о недостатках. — Так, так, молодец, правильно, — поддерживает Василий Иванович. Кочетков неожиданно произносит длин­ ную речь, видимо, заранее крепко обду­ манную. Командующий долго беседует с Кочет­ ковым. — Да ты прямо стратег, Кочетков, мне от тебя здорово попало, за это хвалю, это да-гвардейски, — говорит он на проща­ ние и крепко целует Кочеткова. Садясь в машину, командующий под­ зывает Шейкина и меня. — Слышали, какие мысли у солдат? Вот вам не просто точка опоры, а целый рычаг. А чтобы вы почувствовали это, .лучше всего, пожалуй, начните с парт­ собрания полка. Не бойтесь критики. Вы­ ступления, особенно рядовых, запишите пополней. А протокол вышлите мне...- XV Зал железобетонного бункера перепол­ нен. Евдокимов открывает первое после­ военное партийное собрание полка. Коммунисты стоя чтут память погибших. Имена Хдюстина, Бурбы, Белова, Смирно­ ва были названы первыми. Доклад делает Шейкин. Он коротко, но ясно рассказывает собранию об итогах Доев за Берлин, говорит о задачах, какие стоят перед полком сейчас. После него •один за другим на трибуну поднимаются коммунисты. В этих выступлениях боль­ ше воспоминаний о подвигах героев пол­ ка, о боевых удачах подразделений. — Критики, товарищи, нет критики, — бросает кто-то из зала. — Пусть товарищ Лукашенко скажет, ®ак он... Лукашенко сидит на краю первого ряда ж рассматривает нол... На лице его капли хрушюго пота. Председательствующий Евдокимов сту­ чит карандашом по графину. — Дайте мне, — выкрикивает Кочет­ ков. Он не может выйти на трибуну и про­ сит разрешить ему говорить с места. Соб­ рание разрешает. Повернувшись спиной к президиуму, Кочетков подбирает пустой рукав, долго смотрит на стены, на пото­ лок бункера. — Вот они, толстые бетонированные " стены. Этот потолок и бомба' не пробьет. А фашисты не усидели тут. Мы взяли эту крепость. Сила, значит, не в броне и железобетоне. В нас в людях главная си­ ла, в советских людях. И в первую оче­ редь, в нас — в коммунистах. Кажется, что уж и нет на свете ничего такого, чтоб мы не испытали, чего бы не вы­ держали. Полный экзамен жизни прошли. А вот кончили войну, кое у кого гайки поослабли — кое-кто совсем на покой со­ бирается, а кто в похмелье ударился. На вонне-то мы почему выпивали? С горя, да с устатку. А для чего теперь пить? *— При этих словах Кочетков уперся гла­ зами в Лукашенко и тот снова опустил голову. — Нам теперь трезвый ум особо ну­ жен. Чем больше будем орать «ура», «победа», — тем больше хмеля в голову полезет, а с ним и яд может в кровь по­ пасть, вот и станешь чужаком, сам не заметишь этого. А разве простят нам, если мы домой-то с войны таки­ ми развинченными вернемся. Нельзя этого. Надо свою боевую честь вы­ соко держать. Вот мы, партийцы, и собра­ лись затем, чтобы обмозговать сообща как нам на мирный лад перестраиваться... Во время речи Кочеткова на собрание приходит генерал Вагин. За ним следует маленького роста женщина. Она укутала свою голову в старинный полушалок так, что не видно лица. — Чью-то мать привел генерал, — за­ шептали по рядам. Кочетков, проводив вошедших взглядом до президиума, хочет продолжать. — Подожди, у меня предложение есть, — говорит Петрович. — Товарищи, надо избрать товарища командира дивизии в президиум. Раздаются дружные аплодисменты. Ге­ нерала Вагина коммунисты хорошо знают и любят. Он был тяжело ранен во время форсирования Одера и только теперь вер­ нулся из «Кремлевки» в свою дивизию. Для Вагина приносят стул, но он не садится, а предлагает его женщине. Зал