Сибирские огни, 1948, № 6

Подзываю к себе свистуна. Это Огиец, разведчик Он не раз говорил мне, что после войны обязательно поедет учиться в консерваторию. Однажды Огиец попро­ сил у меня даже справку «на право по­ ступления в консерваторию в первую оче­ редь, как отличному разведчику». Я по­ обещал. Сейчас, поняв меня с полуслова, он принимается виртуозно насвистывать, почти выговаривая слово: «держитесь». Проходит чае. Ни ответных сигналов, ни выстрелов... Огиец не умолкает. В его соловьиных руладах — тоска, обида, го­ речь. — Может, они живы, пошто он так тоскливо? — обращается ко мне Фитаев. Свист разведчика, как песня без слов, щемит сердце. Фитаев кричит свистуну: — Ты что-нибудь повеселей! Сегодня ведь праздник... — Пусть играет, — отвечает кто-то из темноты Фитаеву. Наверху, справа и слева пожар. Наше­ го подвала он пока не коснулся. На всплески огненного вихря никто не обра­ щает внимания. Все поглощены думой о тех, кто прорвался через смертельную за­ весу немецкого огня, но теперь обречен на гибель. — Что же мы стоим? — спова выры­ вается у Фитаева. — Будь он проклят этот канал! Почему-то в эту минуту мне вспоми­ нается цепкая рука отца. Это было пят­ надцать лет назад. Во время аварии в шахте ему на голову упала бадья. После удара отец ослеп. У него случилось то, что называется «темная вода». От шахты до дома вместо десяти минут он шел все утро. Он шел, высоко поднимая ноги и все-таки запинался, ударялся о столбы, пятился, падал, вставал и вновь шел, цепляясь за каждую жердь ограды. И ког­ да я, посланный матерью посмотреть, что с отцом, нашел его у стены барака и по­ дал руку, он схватил ее, как потерянную было пить жизни. Никакие силы не могли вырвать мою руку из его судорожно сжатых пальцев. Ои, наверное, скорее согласился бы уме­ реть, чем остаться без поводыря. Я при­ вел отца домой и посадил против огня печки. Он долго молча держал меня у шестка, не разжимая своих пальцев. Мне кажется, что и в эту минуту отец держит мою руку... — Хватит, я пошел! — вырывается вперед один из бойцов первого батальона и тут же у самой степы спотыкается. Он делает несколько шагов по освещенной пожаром косе кирпичных обломков и, за­ плетаясь ногой за ногу, ничком свали­ вается в воронку. — Эх, не так надо, — горести-* гово­ рит связист Гелов. Он временно исполня­ ет обязанности старшего телефониста ба­ тальона, так как его «Ласточка» выбыла из строя. Гелов, не торопясь, накидывает на се­ бя лямку телефопа, калмыцким узлом при­ вязывает к поясу провод. — Если что-нибудь случится, — та­ щите провод вместе со мной обратно, — говорит .он, затем просит облить ему спи­ ну водой из баклажки и обсыпать его песком — для маскировки. Бойцы молча исполняют просьбу связи­ ста, решившего проскочить огневую заве­ су. Он весело балагурит: — Вы не успеете докурить папиросу,, как я сообщу, кто из них жив и что на­ до делать. Ты, Фитаев, приготовь снаря­ ды. Я буду корректировать твой огонь — выковыривай фрицев. По мне разрешаю не больше двух снарядов, а то оглохну, а глухому по телефону говорить — все рав­ но, что слепому по Третьяковской галле- рее прохаживаться... Когда все приготовления закончены, Ге­ лов четко поворачивается ко мне, подает руку и уже совсем другим тоном говорит: — Готово. Пополз. Буду дергать — следите. — Я прикрою. Разрешите? — спраши­ вает Фитаев. — Не надо, только выдашь его... Гелов переваливается через последнюю ступеньку и тут же скрывается в тени. Слышно только, как, медленно раскручи­ ваясь, поскрипывает телефонная катушка. Беру провод в руку. Каждый сантиметр пути вперед, каждое движение Гелова пе­ редает мне стальная нить, обернутая изо­ ляционной тканью. Мне кажется, что я слышу дыхание связиста. По катушке и проволоке определяю, сколько еще остает­ ся ползти до места. Гелова не видно, но мы знаем, что он у моста, вот он вполза­ ет на мост, вот уже на мосту... Чтоб облегчить Гелову бросок и лучше слышать, что творится у канала, разма­ тываем катушку и, растянув провод по подвалу, берем его в руки. Провод сво­ бодно скользит по ладоням, бойцы боятся пошевельнуться, будто не провод лежит у них на руках, а сам Гелов. Проходит минута, вторая. Осторожно натягиваю провод на себя. Гелов подерги­ вает — жив! Он готовится к броску. — Отпускай, — кричит Фитаев, уви­