Сибирские огни, 1948, № 6

ку, а поддержку им ие смог организовать. Позор!» Кроме намека Лукашенко, я ни от ко­ го этого упрека не слышал, по при встре­ че с бойцами и командирами я чувствую, как горят мои щеки. Мне стыдно смотреть им в глаза. За всю вейну не переживал такого! ...Сталинград —• университет уличных боев, затем два года учебы в Академии имени Ленипа, практика в Познани, штурм Зееловских высот, — а на проверку ока­ зывается — я еще неуч. Узнаю, что Ладыженко, Бурков, Кочет­ ков, Петрович и еще несколько человек снова подпялись и, кажется, проскочили мост, а остальные залегли. В жизни пол­ ка еще не было такого случая. Обычно поднимался взвод, за ним рота, батальон, полк. Почему же на этот раз батальон залег? Почему? Окруженный противник яростно сопро­ тивляется? Да, это верно, ведь ему ниче­ го другого и не остается, как сопротив­ ляться изо всех сил. Такова логика войны. Но на нашей стороне тактический и стра­ тегический перевес, явное превосходство в технике. Артиллерии, минометов, реак­ тивных установок, огнеметов, самоходок, танков, автоматического огня — разруши­ тельных средств у нас значительно боль­ ше, чем у немцев. В воздухе господствует наша авиация. Правда, вся мощь этой техники ограничена условиями уличного боя, сближение с противником лишает возможности использовать ее для успеш­ ной поддержки стрелковых подразделений. Но ведь у наших командиров есть боль­ шой опыт ведения уличных боев. Почему же батальон не выполнил задачу? — Противник занимает очень выгодную позицию, выбить его оттуда нелегко, но надо, — говорят строевые командиры. И с ними нельзя не согласиться. Но верно ли мне, политработнику, искать причину неудавшейся атаки только в про­ тивнике? Неправильно и односторонне. Известно, что после большого марша последние километры кажутся тяжелее ста пройдепных, и дело тут не только в физической усталости. ...Жизнь и смерть постоянно мерялись силами в каждой атаке, солдаты к этому привыкли за пять лет войны. По вот сей­ час, когда до конца сражения за Берлин остались считанные часы, когда победа стала почти осязаемой, люди сильней чем когда-либо хотят остаться живыми, чтоб вкусить сладость победы, мира. И может быть поэтому, в последней атаке, они с большей, чем когда--либо, осторожностью бросают свои жизни в ураган смерти. И может быть поэтому они несколько замед­ лили свое движение в момент атаки. А к таком бою секунды решают все. ЭтГ секунды были потеряны. А я упу­ стил драгоценный момент, чтоб довести атакующих до цели. Вот она. причина на­ шей частной, но оттого не менее тяжелой неудачи! Значит, надо помочь солдатам разобрать­ ся в самих себе, поднять в них чувство ответственности за исход именно этих последних сражений, за судьбу войны. Пе может страх смерти победить в на­ ших воинах волю к победе, волю к жиз­ ни! Есть такая сила, которая преодолева­ ет все препятствия. Эта сила — комму­ нисты. Организованная, сплоченная сила коммунистов. Они поднимут полк! XII В ночь на Первое Мая полк провел пе­ регруппировку сил. Наступать будем в том же направлении — на рейхстаг, ко­ торый уже виден. Он за каналом, в пи­ етистах метрах от наших позиций. Учтя опыт неудавшейся атаки, Шей­ кин, Евдокимов и я тщательно проин­ структировали агитаторов, раеставили коммунистов в батальонах на те участки, которые в предстоящем штурме долкны сыграть решающую роль. Определили так­ же места членам партбюро полка и комсо­ мольским активистам. Я остался в первом батальоне. Бойцы и офицеры тщательно готовятся к завт­ рашнему первомайскому штурму: таскают бочки, вяжут плоты, скрепляют лестницы. Между делом рассказываю^ о письмах из дому, шутят. Неподалеку, на бревнах, сидят коман­ диры рот. Среди них комбат Осинецкий. Он с грустью говорит о том, что не был дома лет шесть и неизвестно, когда еще доведется повидать родных. — Нам, офицерам, еще долго придется ждать, а вот им (показывает на бойцов), им скоро. Они раньше нас попадут домой, на мирную работу. Сейчас, дома-то у нас, наверно уже началась посевная. Эх, люб­ лю я весной, на пашне... В поле чисто, тепло, цветы пробиваются. Выйдешь, бы­ вало, ночью из стана, прислушаешься и сам себе не веришь. Гудят тракторы, ручьи где-то лопочут, а вспаханные поля — рыхлые, черноперые, — как живые дышат... В двенадцатом часу получаем перво­ майский приказ товарища Сталина. Моек- ва уже встречает Первое Мая, в в Берли­ не еще идет апрель.