Сибирские огни, 1948, № 6

веревшую «байскую соб аку» ... Но лю­ ди его словно не слышали. Никто не разогнул спины, никто не поднял голо­ вы ... Он просит, умоляет, а они глухи и равнодушны, только руки их неустан­ но рвут и рвут сорняки, спасая от гибели хозяйскую пшеницу». Попробовал было сам Санан всту­ питься за избиваемого товарища, но Погда-паш прикрикнул на него и ... «Ч ерез минуту и его спина согнулась над пшеницей». Самое активное проявление протеста у Санана, показанное в повести, — это избиение им байского брата, после чего ему долгое время надо было -скрывать­ ся. Правда, в предпоследней главе, он заявляет ; что глаза его открылись, что уж некому будет остановить его руку, но на этом начале перелома повесть и заканчивается. Совершенно аналогичная характери­ стика батраков в первые годы совет­ ской власти проскальзывает и в рас­ сказе «Ш олбан» . Ведь старик Канза, вспоминая об этом времени, говорит, что ему, вместе с другими батраками, пришлось участвовать — по повеле­ нию Толтак-бая — в похищении Шол­ бан для байского сына, причем все они беспрекословно повиновались, за исключением влюбленного в Шолбан Астанчи. Но и о нем говорится: «Он был рабом, он не знал никогда л а ­ ски . ..» О себе Канза вспоминает: «И я молчал, как раб» . Мы знаем , что историю нельзя при­ крашивать. Но тем не менее, слишком уж подчеркивает Чиспияков эту беспре­ кословную покорность угнетенных пе­ ред угнетателями. И получается, что по своему мировоззрению, по своей сознательности, по своему поведению персонажи произведений, описывающих послереволюционное время, ничем не отличаются от бедняка-охотника, изо­ браженного в стихотворении «М арал» , хотя эпохи — различные. Поскольку художественное произве­ дение обладает способностью обобще­ ния фактов, все это и вы зывает недо­ умение читателя. Редакции сборника следовало бы помочь автору точнее продумать эту линию повести. Кстати, в адрес редакции следует сделать упрек и по другому поводу. Шорские слова, наименования, по­ словицы, закономерно включенные в русский текст, сопровождены примеча­ ниями. Но примечания эти бессистемны и неполны. Что, например, может дать читателю такое разъяснение: «Тама- зак — улус Мыски». Слово «Кара- таг» переведено почему-то дважды крк «гора в Южной Шории» и как «Чер ­ ная гора» , а значение названий «Мус- таг» и «Коль-тайга» (и их местополо­ жение) оставлены без пояснений. Не переведен и ряд других непонятных: русскому читателю слов: «Кы зай» , «чембары» и др. Все это отнюдь не мелочь! Обстоя­ тельные, точно выверенные коммента­ рии в такого рода изданиях помогают правильному восприятию авторского за­ мысла. Литературно-художественное качество русских текстов как поэтических, так и прозаических, в целом заслуживает похвалы, и мы должны быть благодар­ ны переводчикам за то, что они дали возможность русскому читателю позна­ комиться с произведениями талантливо­ го шорского художника слова. Тем бо­ лее жаль , что в отдельных случаях встречаются стилистические срывы , к о торых легко можно было избежать. В восьмой песне Ак-Пурбы А. См ер ­ дов выразил мысль так: Ветер западный, вьюги гул Вершины нашей тайги пригнул. Но, во-первых, сам по себе гул вьюги (т. е. звук ее) не может сгибать деревья. А, во-вторых, слова «вьюги гул» , сливаясь, дают неожиданный эф­ фект: получается, будто некто сообщает что он вьет какой-то «гигул». Н ельзя, как это делает Е. Стюарт, сказать: «Росту, — как в яйце кури­ ном», вместо «ростом — с куриное яйцо» (стихотворение «Лучинная лампа») . В первой главе «Детства Санана» читаем такой абзац: «Когда умер отец, с ним оставалась мать. Она прижимала его, плачущего, к груди и он засыпал. А кто с ним останется теперь? Р азве можно ноче­ вать с мертвецом?» Цзобилие местоимений, применен­ ных Евг. Ивановым, помимо всего про­ чего, заставляет изумленного читателя предполагать, что умерший отец... плакал и засыпал (хотя из предыдуще­ го абзаца можно догадаться, что пере­ водчик хотел сказать это о мальчике Санане). Такого рода неудачных оборотов очень немного и они не могут сыграть роль пресловутой «ложки дегтя» . Но все же они недопустимы. Ведь выпол­ нение давнего завета А. М. Горького русским писателям-сибнрякам — от­ крыть для нас богатства национальных литератур Сибири — дело чрезвычайно важное и ответственное. В заключение следует сказать , что читатель непременно ждет продолже­ ния повести, ждет «Зрелости С анана» , ждет изображения Ф. Чиспияковым — на широком полотне — сегодняшнего дня Шории, — Шории, участвующей в строительстве коммунизма. И надо сказать прямо, что именно на этой части и сосредоточился бы ов- новной интерес произведения. Борис РЯСЕЫЦЕВ.