Сибирские огни, 1948, № 6

помоги!», «Весенний цветок, огонек тайги, сердце милого ты зажги» и т. д. В следующих песнях, уточняющих время действия, возникает уже образ самого анчи (охотника), как героя ро­ дины. Далеко, очень далеко от той, ко­ торая его любит, отправился анчи. На колхозном коне он ' проехал через тай­ гу к берегу бурной Мрас-су. Связал из лиственниц плот, чтобы спуститься к устыо реки. «Н а коне стальном, дым­ ногривом через горы перевалил. На железной огнедышащей лодке море си­ нее переплыл. Над высокими облаками на железной взлетел он птице — на зе­ леной земле спустился, там, где солн­ це садится ... Там, где жадный бушует огонь, все живое сметая; там, где ры­ щет по нашей земле чужеземная стая» . — Там, куда солнце идет на закат, Раскаты великого боя гремят, Глаз не смыкая, с зари до зари, Русские бьются богатыри. И голос поющей об этом Ак-Пурбы резко меняет свой тон: он уже не грустный и нежный, он — мужествен­ ный и гневный, он — вдохновляющий: Ты не вернешься домой, мой воин, Пока не наступишь на горло врага, Только с победою, только героем. Сына анчи будет ждать тайга. И полный препятствий путь анчи, спешащего на встречу с вражьими пол­ чищами, и самые картины сражения описаны приемами героического эпоса. Оттуда же идут и обращения Белой Вербы к могучей горе Кара-таг — дать ей быстрые оленьи ноги, к голу­ бой реке Мрас-су — дать ей тайменьи плавники, к высокому ветвистому кед­ ру — дать ей крылья птицы: она по­ мчится, поплывет, полетит туда, к вои­ нам, чтобы стать рядом с ними «в ж е ­ лезный строй». Но любимый Белой Вербы гибнет в боях за Родину. И она снова обра­ щается к природе — к солнцу, к луне, к звезде, а потом — к горам и рекам, к травам и камням, к ветру и кедру— показать ей, где могила милого, и унять ее горе. Шорцы влюблены в величественную дикую природу своего края. Они века­ ми воспевали ее в устном творчестве. Ж ивет эта природа и в произведениях Ф. Чиспиякова. Но велики сдвиги в сознании его народа. Теперь народ уже не относится к природе только как к вечному и неизменному источнику кра­ соты — пришла пора подчинять ее во­ ле человека. И вот Ак-Пурба видит, как «ярко в тайге загорелись огни», слышит, как На Таштаголе ночью и днем В недрах горы не стихает гром. Там добывают люди руду. На таштагольский рудник пойду. Буду я там своими руками Из недр добывать железные камни... Пусть мое горе, мой жаркий труд Огненной местью врага сожгут! Тем же новым отношением к природе пронизано стихотворение «В доли не Кондомы», где говорится: Даже то, что в глубине земной лежит, Тем, кто трудится, — тому принадлежит! Читая Ф. Чиспиякова, видишь, что кругозор шорца неизмеримо расширил­ ся, он не ограничен теперь, как преж­ де, родными горами и тайгой. «Шор- кижи» мыслит сегодня в масштабах всей страны. В предвоенном стихотво­ рении «Пионеры» читаем: Это — стойкая смена отцам — Создавать города-твердыни, Плавить сталь и лететь к полюсам, И в сады превращать пустыни. (Перевод Евг. Березницкого). Ныне шорцы осознают себя не толь­ ко маленькой сибирской народностью, издревле живущей на отрогах Кузнец­ кого Алатау, но и — великим совет­ ским народом, ответственным за всю свою огромную Родину. Такова диалек­ тика истории!.. В стихотворении «Р азговор» (пере­ вод Е. Стюарт) шорская девушка так отвечает юноше, спрашивающему ее, «кого твое сердце любит?»: . ..Плыви по синему Мрас-су — Много улусов увидишь, Родимые те улусы r j Навеки любимы мною. Поезжай по путям железным — Городов ты много увидишь! Те города большие Мною любимы навеки. Пролети по путям надзвездным — Родную землю увидишь, Этой земли просторы Навеки любимы мною! Она говорит собеседнику, что юноши в бой уходят, а старики, женщины и дети берутся за деЛо: «Иду я следом за всеми, чтобы мне не отстать от народа. Сердце мое проснется в минуту радо­ сти общей. Тогда я тебе отвечу, кто юноша мой любимый!». Как далеко ушла эта юная граждан­ ка Советской страны, гордая сознанием своей свободы, своего долга перед Ро­ диной, — от того злосчастного бедняка, бесправного и забитого, которого вспо­ минает автор в превосходном стихотво­ рении «М арал» . Посчастливилось охот­ нику живьем поймать красавца-оленя. Все население улуса сбежалось на ули­ цу. Ведь это редчайший случай! Про­ тискался сквозь толпу и мальчишка, ставший эпоследствии писателем Ф. Чиспияковым. Он увидел рядом с круторогим маралом — бая «с несы­ тым жадным взглядом» . И охотник умолял бая: