Сибирские огни, 1948, № 5

Должно 'быть помнят старожилы Тот ветхий домик в три окна? Его годами сторожила Ночей сибирских тишина. В нем ласточки, простые птицы, Свивали гнёзда в честь весны, И поросли его тесницы Зеленым мохом старины. На деревянную колонку, Как дед на посох, опершись, Весь в кружевах резных и тонких, Стоял он, глядя хмуро ввысь. И мнилось мне: давно потухли Огни. И в дом вошла тоска. Потрескивают в печке угли, Сидит старик у камелька. Сидит всю ночь, укрывшись жесткой Шинелью старенькою, он. Еще не выцвели полоски — Следы от споротых погон. И клонит пепельную проседь Волос, зачесанный назад. ...Слезятся и покоя просят Подслеповатые глаза. А сердце... Сердце не остыло! В нем память прошлого свежа. Он помнит: это было, было. И пунш, и пламя мятежа. Так было над Невою льдистой! И там, где ранее весна Блестит над Каменкой тенистой И над холмами Тульчина. Он помнит... Помнит все подробно: Тетради пушкинских стихов, И голос, шуму вод подобный, У милых с детства берегов. И строй солдат, картечью смятый, Декабрьский ветер над Невой, Костры на площади Сената И шпаги треск йад головой. М А Л Ь 1 Распахнулась певуче калитка, И на улицу, в сизый туман, Выбегает шумливо и прытко Лет семи иль восьми мальчуган. Видно, дома ему не сидится. Да и можно ль бояться зимы? Шерстяные на нем рукавицы, И тулупчик потертый лоснится, И в лиловых узорах пимы. Из-под шапки топырятся жестко Пряди черных волос... Перед ним — Частоколы, дома, перекрестки Возникают один за другим. ~ 1С тро1ш ~А 7С . Пушкина. Не пропадет ваш. скорбный труд И дум высокое стремленье. А. ПУШКИН. ...А город — словно полуостров, Зажатый тесно между скал. И видом, и убранством пестрым Он всех приезжих изумлял. Здесь бойкие кричат офени, Сполохи падают во тьму, Обозы масла и пельменей Утрами тянутся к нему. А чуть стемнеет — взвоют жутко За каждою оградой псы. И страж у полосатой будки Не спит в полночные часы. И кандалов унылым пеньем Сырой рассвет наполнен, и У берега, по воскресеньям, На льду, кулачные бои. Круты сердца. Суровы нравы. Глухой сибирский .городок... А все ж старик имеет право Сказать, что он не одинок. Нет! Удаль и суровость эта, И взглядов дерзкие огни, И холод зим, и скупость лета — Ему давным-давно сродни. Когда, преодолев одышку, Идет он, недугом томим, Все, даже встречные мальчишки. Снимают шапки перед ним. Снимают, тайных чувств не выдав, Друг другу тихо говоря: —Гляди-ка, вон идет Давыдов. Тот самый... Знаешь?.. На царя! Ему сродни их непритворство, Характер их — крутой, прямой, Они последней коркой черствой Всегда поделятся с тобой. И хочет он, седой и хворый: Пускай его схоронят тут, Среди людей, в сердцах которых Он находил всегда приют. ч И К Все в новинку ребячьему взгляду! Убрала в самоцветы зима Колокольню собора, ограды И резные дома-терема. Все для слуха его необычно: Скрип полозьев на Каче, внизу, Колокольчиков звон мелодичный На переднем обозном возу. А за каждым окошком ребята В нем дружка своего узнают: — Вася! Суриков! — машут. — Куда ты? Заходи к нам. Погреешься тут. Разве время забавам, проказам? Ишь, какой морозище стоит!.. Ну, куда он, крепыш черноглазый, Коренастый парнишка, спешит?