Сибирские огни, 1948, № 5

счастливым человеком на свете, то беско­ нечно несчастным. Б палату вошел Шведик и своей одной рукой помог Настеньке снять на пол рамы. — Что такое гастрит? — храпя на лице строгое выражение экзаминатора, спросил Шведик, вытирая руку о полу теплого синего халата. Настенька часто замигала, и на лице ее появилось упрямое выражение. Она всегда просила раненых задавать ей воп­ росы, но если Юдин это делал серьезно, то Шведик всегда чуть иронически. А все, что касалось медицины, на взгляд На­ стеньки, было свято. Поэтому и сейчас, уловив в плутовских глазах Шведнка на­ смешку, она укоризненно отпарировала: — Вы все шутите, Соломон. Я вам не буду отвечать, а вот товарищу Юдину, ес­ ли он спросит, — отвечу. Я про гастрит все знаю. — Оч-чень хорошо, товарищ курсантка. Тогда расскажите что-нибудь о жизни, о счастье, о любви. — Вот, еще вам скажи, — засмеялась Настенька и толкнула от себя створки ра. мы: — вот вам и жизнь, и счастье, и лю­ бовь! В палату ворвался терпкий весенний ветерок — запах стаявшего снега, жухлых прошлогодних трав и распускающихся по­ чек. — Вот вам, — повторила Настенька, увидя в дверях Владьку в его широких штанах. Она мигом подхватила мальчуга­ на и поставила его на подоконник. — Вот вам и жизнь, и счастье, и любовь! Владька сейчас же завертел во все стороны большущими глазами, увидал на мостовой старичка с вислыми украински­ ми усами и закричал ему: — Дедка Микола, лови меня, я сейчас прыгать буду! Настенька крепко схватила Владьку за штаны. —1Отпусти меня, отпусти! — выры­ ваясь от нее, сердито кричал Владька. Все смеялись, только Настенька была бледной и растерянной. — Ага, испужалась, — солидно и удо. влетворенно сказал потом Владька, — ис­ пужалась, я вижу! А я бы не стал пры­ гать, . там убьешься, это я нарочно. Поче­ му — как зайду, так хватаешь? Не держи, я не буду прыгать! — опять закричал он. — Честное ленинское... Настенька облегченно вздохнула, выпу­ стила из рук Владьку и тоже засмеялась. ’ Владька в душе торжествовал. Сколько раз проверял он на людях эти чудодей­ ственные слова. Он хотел, чтобы ему ве­ рили все взрослые, а они всегда сомне­ вались в его слонах. Даже принести из кухни товарищу Юдину компот, и то не доверяли. Может быть, они думали, что он сам его съест или прольет, или отдаст в другую палату? И тогда Владька гово­ рил свое «честное ленинское», и компот моментально оказывался в его руках. Скольких потом трудов стоило устоять пе­ ред запахом компота... Владька шел, от­ вернув чуть в сторону голову, и, не рас­ плескав, приносил компот в палату. Юдин сейчас же отдавал ему компот, и вот тут-то начиналось настоящее испытание. — Не хочу, я сытный, — говорил Владька. — Компот это же не еда, ты сам. гово­ рил, что его можно хоть ведро съесть, — настаивал Юдин. — Сытный я, меня целый день тетка Маруся кумпотом кормила, — глотая слю­ ну, стоял на своем Владька. — Значит, никак? Владька отрицательно качал головой. Он знал, что если съест сейчас этот желанный стакан компота, то навсегда «честное ле­ нинское» перестанет действовать на весь госпиталь. Для Владькп госпиталь был це_ лым миром. Значит, весь мир перестанет ему верить. А оп уже не представлял себе, чтобы люди не верили «честпому ленин­ скому»... Владька обвел глазами палату, с тай­ ной мукой вдохнул сладковатые запахи весны, струившиеся в открытое окно, и обратился к Юдину с вопросом. Наученный Шведиком, сделал это он по-военному: — Разрешите обратиться, товарищ Юдин? — Обращайся. — Ноги вам привезли, товарищ Юдин? — Привезли. — Теперь будете бегать? — Обязательно. — Орехи пойдем покупать? — Пойдем. — Сейчас пойдем? — Вот обождем Семена Наумовича и пойдем. — Хорош, — с сожалением произнес Владька. Ему не нравилось ждать Семена Наумо­ вича. Ждать его нужно было долго, а по­ том еще неизвестио — согласится ли Се­ мен Наумович взять его на базар? ** В коридоре раненые с ожесточением стучали костяшками домино по столу. Юдину казалось, что он на всю жизнь возненавидит домино. Просьбы играть ти­ ше, обычно, ни к чему не приводили. Тот же Шведик виновато разводил руками и говорил: