Сибирские огни, 1948, № 5

.дебаости, вытянула шею привязанная ко­ рова, около лома — будка для собаки, через весь двор от нее протянута . прово­ лочка. Даже веревка для коровы сделана из хлеба. Это была тонкая работа. Усадь­ бу приходили смотреть Ляэер, врачи и се­ стры из других отделений. Стелла, кото­ рая могла (увлечься чем угодно, забегала в палату га дню то нескольку раз, и ей уже не терпелось самой приложить руки к это­ му делу. О Владыке и говорить нечего. Он теперь почти не уходил из палаты, не от­ рывал глаз от рук Юдина и даже перестал есть. Он был уверен, что дом строится для него. Крячков с завистью смотрел на их ра­ боту. —- Крыша обвалится, — заявлял он. Но крыша не обвалилась. — Посмотри ты: корова! — удивлялся он. Крячков имел пристрастие к коровам, он любил молоко и всегда мечтал о соб­ ственной корове. — Корова — эта что! — подзадоривал ого Шведик. — Мы, брат, еще но то мо­ жем... Крячков сначала с любопытством, а йотом с нескрываемым одобрением следил за тем, как Юдин и Жигжитов добивались подвижности пальцев. Ему явно нравилось такое упорство.. — Тут дело не в докторах, — изрек он: —- им что? Их дело порезать, а я думаю — мертвую руку приставь, так и ее при­ учить можно1. Тут не доктора, а характер! Пожалуй, это было первое его полу­ признание. Шведик торжествовал, потому что Крячков продолжал рассуждать вслух. — А как, ребята, этот ваш профессор не догадался приставлять мертвые руки? 'Скажем, вот у тебя, Шведик, нет руки и берут тебе, приставляют новую руку, за­ шивают, как там надо, прибинтовывают, а потом — бац, через месяц снимают все эти бинты. Рука приросла. Только не уставай — работай, приучай ее. А? Шведик’ сидел на подоконнике и зали­ вался таким смехом, что дрожали плохо промазанные стекла. — Ну, заржал жеребец, — па этот раз 'обижался уравновешенный Крячков. — Нет, честное слово, ты, пожалуй, переплюнешь всех наших докторов. Ведь так, и голову можно приставить. — Голову, пожалуй, нет, а руки, нога — свободно. — Дети, дети, честное слово, вы по­ хожи на детей, — говорил им Семен Нау­ мович, — Вот лежите без дела и городите •бог знает что. Лязера пытались втянуть в этот беско­ нечный спор, но он только отмахивался. Когда же ему рассказывали о предложе­ нии Крячкова «приставлять руки и нога», он не стал Над этим смеяться и грустно, ка® всегда теперь, улыбнувшись, пошу­ тил: — Это все же лучше, чем о вращении земли спорить. После этого Крячкова как прорвало, и на него уже не действовали никакие до­ воды. — Да пойми ты, голова, — запальчиво пробовал разъяснять Шведик: — человек умер, ткань у него умер.та, а ты будешь мертвую руку к живому телу пристав­ лять? А кость? А кровеносные сосуды, а сухожилья? Это, по-твоему, тоже прира­ стет? —1Ты словечками-то не бросай. Ткань! Какая такая ткань? Мясо? Мясо — оно не только от человека, а от собаки при­ метет. А ты, ежели доктор, так ты все, как полагается, пришей — и жилы, и все. Скажем, человек только помер, а у него теплую ногу — бац, оттяпали и мне. Теплую, понимаешь?.. Нет, — взды­ хал Крячков, — если бы мне грамоту, я бы ему, человеку, не только руку, или там ногу, я бы ему и вовсе помереть не дал. Я бы придумал, честное слово! Юдин обычно не принимал участия в этих спорах. Часто он видел, что Крячков просто-напросто прикидывается таким чу­ даком. И вдруг эти последние слова ка® будто бы приоткрыли завесу. Крячков страстно тосковал по своей ноге. И, ко­ нечно, он не мог свыкнуться с тем, что ноги больше нет и не будет. Едва ли его самого могли утешить эти наивпые разго­ воры о «приставлении рук я ног», но о чем только не разговаривали за долгие месяцы лежания в госпитале, где день кажется неделей... Однажды ночью Юдин увидел Крячкова сидящим на постели. Он спустил кальсо­ ны и рассматривал свою культю. У него на лине было такое страдание, что Юдин разом забыл всю его сварливость, упрям­ ство и любовь к спорам. Из всей палаты Крячков больше всего привязался к Бадме Жигжитоъу. Тот ему во всем уступал и даже относился к нему с некоторой нежностью. Вначале и это не произвело на Крячкова никакого впечатле­ ния, в» сю временем он так к нему при­ вык, что Бадме уже, собственно, и не при­ ходилось уступать. — Вот подожди, приедет моя мать, — говорил часто Бадма, — вот увидишь...