Сибирские огни, 1948, № 5

смотреть. А что я такое без руки? Потом, откровенно говоря, я не очень себе пред­ ставляю, что будет с моей левой. Иногда мне кажется, что все эти разговоры о но­ вых пальцах так и останутся разговора­ ми. Ну, а тогда уже снова начинаешь ду­ мать о ногах. Тоже ведь не чужие. Увидев, что его шутки с Юдиным не всегда к месту, Шведик переменил такти­ ку. Он шутил о другими, а с Юдиным разговаривал серьезно. — Ну, хорошо, Коля, а о чем же ты еще думаешь? — допытывался он. — О многом. О чем не передумаешь вот так, лежа. Не бывает дня, чтобы не думал о своем друге Жариче. Он был моим дру­ гом, и я учился у него многому, не толь­ ко архитектуре. Вероятно, он погиб. Ду­ маю о делах на фронте, о свинстве наших союзников, о зверствах немцев, о том, чтобы побывать на могиле родителей. О партии. часто и много думаю. Вспомню, что я член партии, и уже перестаю счи­ тать себя сиротой или одиноким. И знаю: партия тоже думает обо мне... Но хочется быть еще полезпым ей. А что я такое без рук? Мне руки нужны, как воздух. По­ нимаешь? Вот опять к этому и возвраща­ юсь... А ты говоришь, шесть раз обойти земной шар! Мне бы хотелось сделать это с пользой. — А ты, пожалуй, и обойдешь, и сде­ лаешь по пути немало. Вот мне не везет, — Шведик делался грустным, — без руки я не массовик, не актер. Мог бы быть командующим фронтом, но талантов таких нет. Зато с Крячковым Шведик не переста­ вал спорить по этому поводу. Шведик сердился, а Крячков улыбался. Он с удовольствием смеялся над шутками Шведика, и, пожалуй, только один Шве­ дик из всей палаты не догадывался, что Крячков ведет с ним очень тонкую игру. — Сколько ты яиц скушать можешь зараз? — пи с того, ни с сего спрашивал Шведика Ерячков. — Ну, десять. — Тю! А я один раз на спор съел пять­ десят семь штук. — Вареные? — Нет, сырые. Водкой запивал. — Врешь, не поверю. Это же целая миска. — Ну, вот, нашли, о чем спорить, — вмешивается Юдин. — Нет, что за человек, — говорил Шведик: — уж если ляпнет, так в таких дозах, что впору хоть слону. Но иногда надоедали и разговоры, и споры, и рассказы, >и шутки. В палате становилось совсем тоскливо. Шведик играл в шахматы с Вовкой-пол- ковником. Крячков на своей одной ноге стоял около географической карты в неиз­ менной позе: вобрав шею в плечи и опираясь на костыли. Митя Кочубей, ка­ залось, бездумно перебирал разбухшие пальцы рук. Юдин прислушивался к тому, что дела­ лось в боковушке. Оттуда больше не раз­ давалось стонов, п это было так непри­ вычно, что Юдин стал беспокоиться. Любовь Васильевна тоже сегодня долго не шла. Юдин очень любил, как она чи­ тала. Толстой н Горький были ее любимы­ ми писателями, и эту любовь она стара­ лась привить раненым. Уже две недели читали «Мать» Горького. И такая перед всеми вставала чистая, любящая, святая женщина, что о ней в палате говорили, как о живой. Когда библиотекарь госпита­ ля Нина Владимировна рассказала, что такая женщина действительно жила, и Горький только описал ее, Крячков сказал: — Эх, поговорить бы с ней. — А мне кажется, — сказал Юдин, — что многие матери наши похожи на Ни­ ловну. — И он с грустью вспомнил свою мать. Сегодня Юдин с нетерпением ждал Лю­ бовь Васильевну. Сам он не мог держать книгу в руке. Но помимо всего этого, Юдину просто хотелось слушать ласковый, убаюкиваю­ щий голос Любови Васильевны. Он хорошо помнил книгу, но в чтении Лгобовп Ва­ сильевны для него открывались какие-то новые тонкие детали. Юдин мог бы часами смотреть на румяные щеки в мелкой сет­ ке красных прожилок, слезящиеся глаза под седыми бровями, на движенья стару­ шечьих губ... Он уже привык, что каж­ дое утро они касались его лба. А сегодня бабушка Люба что-то задержалась. Владька играл под столом, связывая ножки веревками. В коридоре громко хло­ пали дверями, дробно отстукивали косты­ ли. В боковушку прошла Марина Степанов­ на и через минуту, ни на кого не глядя, быстро прошла обратно. — Сходи, посмотри. Соломон, что с Па. пяном, — попросил Юдин. Шведик встал, ушел в боковушку и сразу же вернулся. — Готов-. Лежит с закрытой головой,— сказал он мрачно. В шахматы уже больше не играли. В палате стало невыносимо душно, как в свинцовой коробке. Владька вылез из-под стола и смотрел на всех удивленно, ничего не понимая. В боковушку прошел комиссар. Долго не вы­ ходил оттуда. «Что он там делает?», — думал Юдин. Пришла Пастенька, стала у