Сибирские огни, 1948, № 5

мейной жизни, — говорил он Любови Ва- еильевне. — Ты заметила, что уже це­ лый месяц ты меня не ругаешь за то, что я так долго задерживаюсь в госпи­ тале? Любовь Васильевна приходила к нему в ординаторскую и мягко спрашивала: — Семушка, ты сегодня не был в моей иалате? — Ты же сама хорошо знаешь, я де­ лал обход верхнего этажа. —■Вот я об этом и говорю, Семушка: Папян плохо себя чувствует. Ты как ду­ маешь, он будет жить? — Я не бог, Любушка. У него сепсис и у пего пролежни всюду, где они только могут быть. — Я ему сегодня сварила куриный бульон, а он его не ел. — Хорошо, я сейчас приду и посмотрю его, но едва ли он станет от этого есть лучше. — Ты не сердись, Семушка, и скажи, мне, когда вы будете делать операцию Юдину. Оп не верит, что у него будет восстановлена левая рука. Во время одной из таких бесед Семен Наумович вспомнил о разговоре, который у него был накануне с комиссаром: в пят­ надцатой палате лежал молоденький бу­ рят Бадма Жигжитов, у которого не было всех пальцев на обеих руках. На весь госпиталь этот раненый прославился тем, что научился делать своими культяпками такие вещи, какие не всегда удаются и человеку со здоровыми руками. Комиссар просил перевести Бадму Жигжитова в две­ надцатую палату и поместить рядом с Юдиным. Он уверял, что вдвоем им будет лучше, что это поднимет дух у Юдина. — ...Видишь ли, — отвечал жене Семен Наумович, — Юдину я уже сделал за короткое время три операции. Это не­ легкое дело, хотя у этого парня и превос. ходное сердце. — Сердце у него доброе, —- соглаша­ лась Любовь Васильевна, которая поче­ му-то поняла слова мужа буквально, какой это скромный юноша, Семушка, ну просто так и берет за душу. И сирота он, один на всем свете. Как только он будет жить? —- Ты что тут мне жалость разво­ дишь! — сердился Семен Наумович п со­ скакивал со своего места. Хороший шеф, нечего сказать. Как он будет жить. Он архитектор, коммунист, человек с го­ ловой, человек с руками, и — как он бу­ дет жить? — уже кричал Семен Наумо­ вич- „ « — Ты зря волнуешься, Семушка, тебе это вредно. Я все это зпаю, но мне его жаль. Такой молодой... Тебе его жаль, а другим нет. Ну, хорошо, хорошо! Ты еще увидишь его та­ ким, что ахнешь. Он плохо ест, — оправдывалась Лю­ бовь Васильевна. Это другое дело. Человек должен есть — тогда он меньше будет думать о разных глупостях. Посоветуйся с Мэри Семеновной. Мэри Семеновна была диетсестрой, ше- фом-поваром, заведующей столовой — аб­ солютным авторитетом в вопросах пита­ ния. Маленькую, немолодую, очень пол­ ную женщину с добрым лицом от рожде­ ния звалн Марией, но она почему-то упор­ но настаивала на Мэри. Семен Наумович по этому поводу острил: — Нет, я понимаю, когда у человека неприличная фамилия, имя или отчество. Вот у меня, например, совсем мерзкое от­ чество. Моего честного отца звали Адоль­ фом. Он родился до Гитлера за добрых со­ рок лет и вовсе, не знал, что этому ефрей­ тору тоже будет угодно носить имя Адолъ- ча. Значит, я Адольфович, но могу ли я им оставаться, когда я Антиадольфович! Не так давно я взял себе отчество моего по­ койного дяди Наума. Но зачем этой жен­ щине ^коверкать свое имя, ума не прило­ жу. Какая она Мэри, когда на лице у нее написано, что она настоящая Мария? По Семен Наумович, как и все в гос­ питале, прощал Мэри Семеновне ее стран­ ности. Она была кудесницей на кухне. И в других госпиталях знали о существова­ нии Мэри Семеновны и часто с завистью говорили: — Вам хорошо, у вас Мэри Семеновна! И это на самом деле было хорошо. Мэри Семеновна умудрялась готовить удивительные блюда даже из самых скромных припасов. По всем госпиталям прошел слух об ее печенье из молотой яичной скорлупы, содержащей много фос­ фора. Ее котлеты из селедки можно было принять за мясные. Ее вина, настоениые на шиповнике, свекле,1- сибирской ягоде об­ лепихе, даже бывалые люди принимали за виноградные; ее щи из крапивы могли привести в восторг даже гурманов. Когда это требовалось, Мэри Семеновиа умела так оформить блюда, что «даже мертвый не может устоять против них», как любил говорить Семен Наумович. -Гарнир из све­ жего лука в виде распустившихся роз, фаршированные яйца с такой умопомрачи­ тельной начинкой, которая буквально тая­ ла во рту, птицы из обыкновенной говя­ дины в прозрачном желе — это только тысячная доля того, что могла придумать и сделать Мэри Семеновна.