Сибирские огни, 1948, № 5

У Мукмедавой скользнула по губам ус­ мешка. Комиссар никак не может понять, что он профан в медицине, — вот о чем говорило выражение ее лица. А Черемных смотрел на Баграда Папяна, и его сердце болезненно сжималось. Этому юноше от силы можно дать двадцать лет. Но, действительно, на его обтянутом жел­ том лице, в отрешенных глазах, в оскале зубов — лежала печать смерти. — У него сепсис в самой тяжелой фор­ ме, — как бы оправдывалась Мукменова. —• Папяна смотрел вчера доктор Кричев- ский и сказал, что он все равно не вы­ живет. Черемных не раз наблюдал, как Кричев- сюий осматривал раненых, и заметил одну ..любопытную особенность. Кричевский, под­ ходя к каждой постели, глухо, отрывисто бросал: — Рука, нога, бедро? Было видно, что для пего изолированно существует только эта поврежденная рука’ или лога. Чаше всего он, даже не взглянув на больного, осматривал только его рану и переходил к следующей кровати. Черемных пытался для себя составить о Кричевском мнение. Хирург? Говорят, хо­ роший, знающий. Охотник? Еще лучше. Тут его авторитет, даже среди бывалых людей — сибиряков, — непререкаем. У Кричевского-охотяика много знакомых. ‘Ерйчевский-хирург нелюдим, угрюм. «Нет, я не хотел бы лечь к нему под яюж, — думал Черемных. — Чорт с ним, с его знаниями, — не хочет он человеку добра, он холоден и равнодушен. Для «его человек это, действительно, только рука, нога, бедро, — операционное поле, но не друг, не товарищ, за жизнь которого иадо бороться вдохновенно, самоотверженно, за­ бывая о себе самом». Черемных слушал Мукменову молча, медленно покачивая головой, и в ту мину­ ту он с удовольствием подумал о Марине. Несколько дней тому назад ее принимали в партию. Тепло о ней отзывались комму­ нисты, и кто-то, кажется, Сгелла, говорил о том, как любовно выхаживает Марина тяжело раненых. Черемных тут же решил перевести Па­ нина в ее отделение. За этим он и при­ шел к пей. — А куда я его положу, товарищ ко­ миссар? — выслушав его просьбу, спро­ сила Марина. — Ну, скажем, в боковушку вместе с Юдиным. Марина призадумалась я вздохнула. — Хорошо, я возьму его, но вы скажи­ те об этом Елене и Семену Наумовичу. А то они у меня начальники строгие, да. и Мукменова будет сердиться. — Пусть сердятся. Эго что, преслову­ тая врачебная этика? Вот у вас некстати удивительно боятся обидеть друг друга! А ведь речь идет о жизни человека. — Я не боюсь, — просто сказала Ма­ рина. •— Ну, я так и думал. Вы же молодой врач, коммунист, и вам совсем не к лицу этот груз прошлого! — Да что- вы, товарищ комиссар! — смутилась Марина. — Думаю, вы сделаете все для спасе- яия Папяна. Если нужны будут какие- нибудь лекарства, из-под земли вам доста­ ну. Вот Папян огурцов зеленых попросил, и я обязательно добуду, если <в городе есть хоть один свежий огурец. Марине очень' нравилось, что комиссар так отзывчив. В сущности, она знала о нем очень мало. Он воевал на Западном фронте, был ранен. До воины работал сек­ ретарем сельского райкома партии здесь же, в Сибири. На вид ему около сорока лет, а на самом деле, кажется, меньше. О себе Черемных рассказывал неохотно. В районе жили его жена-учительница я сын лет десяти. Жена изредка приезжала в гос­ питаль, привозила чистое белье, книги, убирала комнату и с вечерним поездом уезжала. После такого визита Черемных несколько дней в разговорах вставлял сло­ во о своем районе. Дела там шля неважно. Впервые за последние пять лет район не выполнил плана хлебозаготовок, в колхо­ зах нехватало рабочих рук — все хозяй­ ство держалось на женщинах я подростках. — А какой это был район! — с го­ речью говорил Черемных, и глаза его по­ блескивали. Три года подряд награды по­ лучали на Всесоюзной сельскохозяйствен­ ной выставке!.. Марина чувствовала в этом человек* большой житейский опыт, убежденность во всем, что он говорил и делал. В простых словах комиссара всегда зву­ чала искренность. Марина любила слу­ шать его доклады и политические инфор­ мации. Все события приобретали ясность, и у Марины как-то увереннее я спокойнее становилось на душе. Комиссар всегда был спокоен, пожалуй, даже медлителен. Мари­ не казалось, нто он не способен горячиться. — Да, Марина Степановна, как быть с Юдиным? — спросил он, собираясь ухо­ дить. — Я сейчас заходил к нему. Не дает он мне покоя. Как бы худого не вышло с этой операцией. ■Марша не успела ответить. Снова от­