Сибирские огни, 1948, № 5

с острым любопытством читала историю болезни одного своего раневого и удивля­ лась тому, ка® неинтересно и бездарно бы­ ла сна составлена: Марина и сама сделала в ней много таких же привычных правиль- йых записей о самочувствии раненого!, а вот что-то главное, неповторимое растворя­ лось и погибало в сухих и приевшихся словах медицинской терминология, которые с некоторыми вариациями вносились в сот­ ни подобных историй. И ведь главное со­ стояло в том, чего она не сумела записать. Вот еще месяца два тому назад она улови­ ла в больном Жигжигове тот переломный момент, когда борьба в его организме за­ кончилась победой жизни, и этот моло­ денький бурят встанет на неги, в этом Марина была совершенно уверена,. Но вы­ разить и обосновать эту уверенность, со­ ставляя историю болезни, она не сумела. А ведь такая интуитивная уверенность стаяла вовсе не за пределами врачебной практики, хотя ею обладали далеко не все врачи. В истории болезни. Бадмы Жигжитова Марина могла сделать очень простую и краткую запись: раненый будет жить! Правда, у него тогда была еще высокая температура, но Жигжитов уже не раз разговаривал с ней вполне осознанно и по­ просил даже, чтобы к его нижней рубашке пришили пуговицы! Конечно, обосновать свою уверенность в выздоровлении Жигжитова было трудно. Аргументы Марины могли показаться не­ убедительными и попросту глупыми такому человеку, как доктор Кричевский. Мысли ее перешли на Кричевсжого. Ма­ рина, так же, как и Лязер, не любила это­ го человека. Он, безусловно, был умен, но подавлял людей своей эрудицией и высо­ комерием. Марина почему-то представляла себе Кричевского не иначе, как в частном врачебном кабинете, принимающим от «благодарных больных» стыдливо сложен­ ные кредитки. Он походил на того «дам­ ского доктора», который был знаком ей по старым романам. Во всем его поведении чувствовалось пренебрежение к раненым. Для него все они были безразличны. — Все они одинаковы, — говорил он,. — мне достаточно видеть больного две ми­ нуты, чтобы заранее знать, что он скажет. Казалось, этим человеком владела единственная страсть. Он любил охоту и весь преображался, когда речь заходила о ружьях, облавах, повадках дичи, собачьих экотерьерах... Волна словно не затронула Кричевского, и даже сейчас он умудрялся исчезать из города на два—три дня. Дверь в дежурную комнату открылась, сквозняк подхватил легкую шелковую што­ ру и надул ее парусом. Зашел Черемных, и Марина ©стала, приветствуя его. Он по­ здоровался, сел у стола и начал машиналь­ но перебирать истории болезни. — Все пишете? — спросил он, пробе­ гая глазами только что отложенный Мари­ ной листок. «Бадма Ж яегжитов . 'Призван в армию Агинским национальным окрвоенкоматом, Читинской области, рождения 1922 года,, член BIKOM»... — читал он, и сразу пе­ ред ним возникла фигура этого подвижного веселого юноши с культяпками вместо рук.. — Вы хоть на улице-то бываете? — ' спросил Черемных. Марина в ответ с улыбкой пожала пле­ чами. Она бывала на улице только, про­ бегая !без пальто из своей комнаты во дво­ ре госпиталя к главному корпусу, по утрам — в семь часов. Потом начиналась утрен­ няя «пятиминутка» врачей, которая дли­ лась не меньше часа, затем все спускались в подвальное помещение завтракать, потом начинался врачебный обход палат. Сегодня у нее в отделении лежало сто пятьдесят раненых — вместо двадцати пя­ ти. Всем нужно было сделать перевязки, выписать лекарства, заполнить дневники обходов. За день надо было поговорить с сестрами, выписать диету, провести в па­ латах беседы о санитарном минимуме, про­ читать лекцию на курсах медицинских се­ стер... Марина улыбнулась. — Не до прогулок теперь, товарищ ко­ миссар, вы бы нам хоть поход в театр организовали. Хотя, по совести говоря, в такое время даже как-тО' неудобно и в театр итти. — Обязательно, обязательно надо про­ ветриться, а то вы совсем зеленая стали. Но, видимо, Черемных не придал значе­ ния своим словам, потому что через мину­ ту снова заговорил о делах госпиталя. Только что, проходя по коридору пер­ вого этажа, он увидел на койке раненого Баграда Папяна. Это был тяжело больной. Около него стояла врач Мукмеяова. — Не сегодня—завтра умрет, — шеп­ нула она комиссару. — Мы выставили его кокку в коридор, потому что он все время кричит и мешает другим в палате спать. Черемных возмутился. Он не мог слпь риться с мыслью, что человека заранее приговорили к смерти. — Откуда вы знаете, что он умрет именно сегодня? — раздраженно спраши­ вал Черемных, отведя Мукмевову от по­ стели Папяна.