Сибирские огни, 1948, № 5

.даль могу толы» в собственные руки ко­ миссару вручить. — Правильно, не отдавай! Наверняка потеряют. Тут порядком у них и не пах­ ло, — сказал Белоноженко, не глядя на соседа. — Знамо дело. — Парень с удоволь­ ствием посмотрел на Белоноженко: «Этот свой, понимает». — Ну, что задумалась, Настенька? — ■спросил лейтенант. А Настенька и на самом деле задума­ лась. Вот ведь в какую даль от фронта заехали. С великим трудом упросила на­ чальство, да она и сама понимала — не­ удойно; а все ж поехала с радостью. Еха­ ла она санитаркой не в том вагоне, где лежал Белоноженко. Прибегала она к не­ му в свободное время и нередко тут же засыпала, положив кудрявую голову на край столика. Ее будили, предлагали уйти в вагон команды, но она сердилась и оста­ валась возле лейтенанта. На Белоноженко! смотрела такими м а ­ зани, что тот начинал ежиться и спраши­ вал: — Ну? Что это ты? Про себя Настейька называла его ласко­ во: «любый мой», «миленок мой». А вслух выходило: — Товарищ лейтенант, как ваша тем­ пературка? — Настенька, да зови ты меня просто ■Степой, на «ты» зови,— часто говорил Бе- лоножеико, ео перебороть себя она не могла. Слшшкдао недосягаемым казался ей Белоноженко. У нее не было слов, чтобы •объяснить w e свои чувства к нему. А пришли эти чувства тогда, когда про­ тащила она его на себе пять километров под минами. Вынесла, а потом сама не ве­ рила, что сделала это. Назавтра она лежала (в медсанбате, ма­ ленькая, бледная, и сердцу ее было тес­ но в груди. Старичок-доктор сказал тогда: — Сердчипида-то шалит! Сердчишко-то маленькое, а груз ты взяла непомерный. «Груз»... Настеньке стало смешно. И •«пять думала о Белоноженко: «Если бы ты пруэом' был, разве бы я уволокла те­ бя?» Через три дня отошло «сердчишко», опять вроде улеглось на свое место, толь­ ко глубоко вздохнуть не могла, что-то по­ калывало, как иголками. Так и осталась в сердце эта острая, но какая-то своя, близ­ кая боль, часто напоминая о том дне, когда Белоноженко, казалось, должен был умереть, а остался жить. Из-за болезни сердца Настеньку и отчислили из армии. Едва добилась разрешения сопровождать поезд. Настенька все сидела на корточках у изголовья Белоноженко, пока у нее не за­ ныли ноги. В пропускнике стоял гул, но сейчас она ничего не слышала и видела толы» голову Степы Белоноженко, его глаза. — Порядочки! — едко сказал Белоно­ женко. — Бросили на пол, и лежи тут. Дали бы мне их в руки, я бы сразу вы­ учил. Настенька взглянула на Белоноженко. Глаза лейтенанта были зльгми, точно с си­ ними холодными льдинками. — Встаньте, дайте носилки поставить, ■—- резко прозвучал усталый голос, и Настенька увидела высокого человека в полушубке. Он осторожно опустил на пол носилки, огляделся по сторонам, ища сво­ бодного места, и уверенно произнес: — Ну, теперь все, больше некуда. Звони­ те на вокзал, — обратился оп к медицин­ ской сестре: — больше пи одного человека не примем. И так га трое на две юроват.. И, перекрывая нестихавший гул, он крикнул громко и властно: —' Товарищи! Я — комиссар госпита­ ля, старший политрук Черемных. Пока за­ полняют на вас документы, проведем полит­ информацию... И сразу наступила тишина. — Мы ведем упорные бои око» Ленин­ града, в Крыму, — сказал комиссар. — Наши союзники... — Они бы лучше воевать начали, а мы бы как-нибудь без ихней колбасы прожи­ ли. — перебил комиссара солдат, сосед лейтенанта Белоноженко. — Во-во, нам этот «второй фронт в банках» поперек, горла становится, — зло отозвался другой. — Да, они откроют второй фронт, ког­ да увидят, что немцам будет туго, — ска- !зал рыжий парень. — Пока немец на нас жмет, ему, союэнику-то, невыгодно второй фронт открывать, немец-то по нему стре­ лять начнет, а он без стрельбы любит... Черемных знал, что отвечать на эти солдатские реплики надо прямо и честно. — Друзья мои, — сказал он чуть на­ смешливо, с веселыми, плутоватыми искор­ ками в глазах, — будем благодарить на­ ших: союзников и за колбасу и за консер­ вы, а главное за то, что наши союзники сегодня не наши враги. Могло быть ху­ же... — Ого! А ведь правильно разъяснил комиссар, — живо откликнулся чей-то го-