Сибирские огни, 1948, № 4

Об этом заветном желании Саши пе догадывались ни Семен Игнатьевич, ни Петр. Один Костя знал об его влечении к морю, но он не любил болтать о том, что ему доверяли в момент задушевной откровенности. — Я буду моряком, — повторил Саша, и глаза его на мгновение сделались строже, блеснув непоколебимой настойчивостью. — И капитаном. — Значит, ты собираешься пойти учиться? — Сейчас некогда: война. Но когда с немцами закончим, — Саша сказал это так уверенно, мимоходом, что пе могло и быть сомнений в участи немецких фашистов, — поеду в Одессу, в мореходное училище. Буду учиться на штурмана дальнего плаванья. — Что же, это, брат, хорошо задумана!' — серьезно сказал Никитин, чувствуя, какую заветную мечту доверил ему этот юноша. Через полчаса, оставив на дебаркадере Никитина и взяв на буксир паузок, газоход отвалил от пристани. Долгожданный для Саши момент от­ правления в дальний рейс, наконец, наступил. Прошел он скромно — в спешке и рабочей суете. Сделав широкий круг, газоход с паузком развернулся по течению реки. Саша, что-то крича, помахал рукой Никитину и встал возле рубки, широко, по- матросски расставив ноги. Он с напряженным интересом вглядывался вдаль. Там, уходя до самого горизонта, раскрывались речные дали с зелеными островами и темными точками бакенов... Никитин задумчиво смотрел ему вслед и чувствовал, как нежность, почти отцовская нежность просыпается в его сердце к этому юноше, к которому он, оказывается, успел так привязаться. Взволнованно и тепло он думал: «Вот, Сашок, ты и отправился в дальнее плаванье... Еаков-то будет твой путь по широким просторам жизни!.. Я не буду желать тебе спокойной, тихой судьбы — не такое наше время, чтобы жить спокойно. Пусть будут и бури и штормовые ветры. Только всегда твердо держи верный куре... Счастливого плаванья, мальчик. Счастливого плаванья! у /