Сибирские огни, 1948, № 4

в поле. Ребятишки, страшно заинтересованные сашииым видом, охотно отправились показать дорогу. В правлении было тихо и тепло. Старик. лет семидесяти сидел с хомутом на коленях. На сашино приветствие он ответил: «Здравствуешь, парень», — мельком взглянул па него и сосредоточенно продолжал прошивать хомут. Телефона нигде не было видно. — Скажите, где находится председатель? — спросил Саша, поеживаясь от приятного тепла, охватившего его сразу, как только он вошел сюда. — Его нет здесь, — сказал старик. — Прежний-то наш председатель Матвей Николаевич Кочетов, вот уже два месяца, как ушел на фронт. Сейчас председателем ходит Анна Тимофеевна Завалова. — Ну, а я как бы за секретаря. — Дедушка, у вас телефон есть? Дед сразу замолчал и, отложив хомут в сторону, внимательно взглянул на Сашу. — А ты, парень, кто такой? Зачем тебе председатель и телефон нужны? — медлительно и строго спросил он. — Мне надо позвонить в Новосибирск. — В Новосибирск? — дед еще подозрительней оглядел фигуру говорившего, явно не внушающую доверия. Саша начал сбивчиво объяснять. — Постой, постой, хлопец, да не с того ли ты катера, который проходил четыре дня назад? — Вот, вот, с него! Надо, дедушка, позвонить в город... — Ну, тогда другое дело. Тогда, хлопец, ты пока снимай одежку и сушись у печи. А вечерком придет председатель, мы тогда и позвоним. — Нет, дедушка, надо сейчас же, потому что наша команда уже второй день ничего не ела. А главное — вода все время падает и скоро будет поздно подавать помощь. Наш газоход тогда не выберется отсюда совсем. Старик задумался: «Ох, будет ругаться Анна Тимофеевна. Будет пытать: кто да почему». Но потом он извлек ключ и открыл дверь в небольшую комнату, где на столе, рядом со счетами стоял телефон. , Дед назидательно сказал: — Со всеми большими делами надо итти в партию. Позвоним-ка мы в райком, товарищу Черевичному. Только, станок, звонить ты будешь сам. Ты узнаешь, кто отвечает, а потом уж я с ними поговорю, — и дед поясняюще добавил: — Не привык я еще в телефону. Недавно он у нас. Еак только услышу голос, как будто в самой трубке кто-то сидит, так к растеряюсь. Забываю, что надо говорить, а послушаю немного, и ничего, привыкаю ... Саша уже держал трубку. — Дайте Комарове! — Да нет, — зашептал старик. — Ты уже говоришь- с Комарово. Говори: «Дайте товарища Чрревичного», а они знают кого. Через полмннуты энергичный бас сказал: — Да, Черевичнын слушает. Саша мгновепно смутился: не сумеет он быстро объяснить этому занятому человеку свое дело. — Да, да! Я слушаю. Кто звонит? — Матрос с газохода «Семидесято^ го», — сказал Саша и удивился, как громко звучит это слово: «матрос.». — Наш газоход сел на мель в протоке...-. — Какой газоход? — недоуменно пророкотал бас, — ■ откуда звоните? — Дедушка, — быстро спросил Саша, — как ваша деревня называется? — Дай-ка, сынок, трубочку. Я ему все, честь по чести, объясню. Это я, товарищ Черевичный, из колхоза имени Буденного, Матвей Супрунов, шорник бывший. Сейчас-то я за секретаря... Вот какие дела, Григорий Матвеевич. Возле нашего колхоза, в Волчьих Логах, — их еще Прорвой называют, •— сел на мель катер. Четыре дня назад я его видел, и вот, оказывается, они, бедняги, уже четыре дня сидят на мели. Тут парень с катера пришел. Им помощь нужна. Хлопнула наружная дверь в контору. Послышались быстрые, энергичные шаги, и в комнату вошла молодая женщина » мужской тужурке и сапогах. Она быстро- взглянула на Сашу, не выказав удивления, повернулась к деду, и, развязывая шаль, спросила, с кем он говорит. Дед, 'потеряв ход мысли, недовольно объяснил. Услышав имя секретаря райкома, женщина вопрошающе внимательно взглянула на Сашу, одновременно отбирая телефонную трубку у деда. Саша понял, что это и есть председатель колхоза, и быстро об’яснил суть дела. — Здравствуйте, Григорий Матвеевич! Это Завалова, — громко и непринужденно, заговорила женщина и мельком взглянула на старика. — Тут мой ученый секретарь объяснял вам, а я добавлю. Положение такое: катер «Семидесятый», принадлежащий пароходству, застрял около нас. Сидят уже четыре дня. Парень с катера просит сообщить об этом в город, в Управление пароходства. Пока она говорила, Саша рассмотрел ее. На вид ей было лет двадцать восемь. Саше понравилось ее энергичное лицо с приятными, хотя и неправильными черта