Сибирские огни, 1948, № 4

— А сейчас шесто двух здоровенных ребят — один Сашка. Ребенок, у которого соску вчера отобрали... — Нам даже повезло насчет команды, — сказал Костя. — У нас единственный на все пароходство матрос, которому вчера стукнуло шестнадцать лет. — М-да, действительно повезло! Никитин взглянул на верхнюю койку: Саша сидел, насупившись, ¡в дальнем ее конце. — Как я вас, товарищи, понял, парень, оказывается, виноват в том, что мы здесь синим? — спросил Никитин. — Нет, конечно, — равнодушно, угрюмо пробасил капитан. — Нельзя так, товарищи, — проговорил Никитин с укоризной. — И вы сами знаете — почему. Он вам> помощник в работе и вы должны его воспитывать, а н е ... Он замолчал и решил поговорить с капитаном и Костей в отсутствие Саши. Костя поднялся по трапу и приоткрыл верхнюю крышку люка кубрика. Он увидел серое' небо с низко проползающими тучами. Ветер дул слабее, по косые струи крупного, холодного дождя все также методически обмйвадр надстройки газохода, вспенивали воду в протоке, пнули кусты, сиротливо выглядывавшие из воды. Костя оглядел горизонт, затянутый тучами, надеясь найти где-нибудь просвет в них. Потом неутешительно резюмировал: — Проржавел небесный корпус и нескоро его еще починят, или, как говорила моя бабка, «разверзлись все хляби небесные!». Вечер, замаскированный серой дождевой дымкой, подошел незаметно. Семен Игнатьевич поднялся, было, чтобы зажечь лампу, висевшую у потолка, во тут же повесил ее обратно и с горечью сказал: — Мы за эти три дня не заработали даже на керосин. Стоит ли его жечь зря! — Он лег и уж е больше не вступал в разговор, не сказал о своих планах на завтра, даже, не пообещал, как обычно, разбудить «чуть свет». А дождь все лил и лил. Волны плескались в борт недовольно и деятельно.VI VI Четвертый день, серый, ш> уже не дождливый, они встретили, работая. Было около двенадцати, когда после еще одной утомительной и бесплодной попытки они сели отдохнуть. Вдруг раздался сатин голос, звонко и ясно прозвучавший'радостным изумлением: — Смотрите, куст-то, куст зазеленел! — и он указал на воду, где поднималось несколько веток черемухи. — Когда мы сели, он был голый, а сейчас глядите — - листочки... Этот простодушный 'Возглас неожиданно взорвал капитана: — Что ты вылупил глаза на листочки? — закричал он. — Мы сами скоро зазеленеем и пустим здесь корешки, если будем так работать! Вдруг он начал снимать с себя тужурку и прикрикнул на ребят: — Петр и ты, «листочки», сбрасывайте стеженки. Полезем в воду. Костя! Полный! — и прямо в валенках с резиновыми красными галошами полез в воду. Ребята, не дожидаясь вторичного приглашения, осторожно, без разговоров, спустились в воет, придерживаясь за борт. Спустились в брюках, рубашках и ботинках. Тело обожгло ледяной водой, глаза расширились, захватило дыхание, но это только на несколько секунд. Ноги скоро привыкли, вода выше пояса не поднималась даже тогда, когда1поток из-под винта хлынул на них, стараясь сбить с ног. Саша чувствовал, как у него из-под ботинок вода вымывала песок. Никитин, не говоря ни слова, тоже приготовился лезть в воду и- когда капитан попытался ©го остановить, он сказал: «Во мне, Семен Игнатьевич, семьдесят килограммов»’. И спустился вслед за остальными. Холодная 'Вода быстро остудила вспышку гнева капитана и он уже спокойно сказал: — Мы сейчас облегчили газоход килограммов на триста. Посмотрим, что из этого выйдет. А ну, ребята, хватайся покрепче. Рай, два — взяли! Наваливайся! Но газоход стоял прочло, так, словно был прибит к этому месту. Никитин и капитан липший раз убедились, что, несмотря на дождь, вода упала на несколько сантиметров и им обоим стала ясной участь газохода. Когда ноги начали деревенеть, а зубы выбивали дробь, Никитин, •видя безуспешность дальнейших попыток, предложил выбираться из воды. И вот мокрые, замерзшие, все собрались вокруг печки. Никитин устало сел на койку и оглядел лица своих товарищей. Ему как-то сразу открылось, что эти дни не прошли даром: ребята изголодались, осунулись и