Сибирские огни, 1948, № 4

тин вылезли из каюты, и Сажа, натянув одеяло, снова начал засыпать. Треск неожиданно загудевшего двигателя, звонкое дрожание корпуса газохода и оконных стекол заставили его вскочить с койки. — Петр! Сашка! Поднимайсь, живо! — кричал в открытую дверь капитан. Начался рабочий день, третий день, холодный и дождливый. Снова гремела машина, снова вода кипела, как в котле, вокруг газохода и люди с трапом в руках переходили с борта на борт, стараясь расшевелить грузную коробку, словно прилипшую ко дну. Так бились около часа, мокрые от дождя. Потом машина умолкла, и все, один за другим, спустились в тесный кубрик. — Сашка, принеси несколько! чурок посуше: затопим печку, — сказал каштан, снимая мокрый плащ. Печка разгорелась. Теплота волнами разошлась по каюте и запахло сырой одеждой. Пустой желудок настойчиво напоминал о себе, и Петр, глядя на закипающий чайник, философствовал: — Вот к этому бьг чаю добавить немножко хлеба, а к нему... кусочек сальца, этак килограммчика в два! — иронически добавил Костя. — Или рябчика в сметане! — Зачем мне твой дохлый рябчик? Лучше... — Да, знаешь ли ты, какая это вкусная птица — рябчик! Гораздо вкуснее курицы... ;— Костя ¡говорил серьезно, забыв иронию. — Товарищи, я хочу вам дать маленький совет, — вмешался Никитин. — Мне уже не раз приходилось попадать в такие передряги и голодать, и я понял, что чем больше люди рассказывают друг другу о еде, тем сильнее грызет голод, тем бездейственнее становится человек. Если уж говорить, так о том, как выбраться из этого болота! — Верно, Виктор (Васильевич, верно! — понимающе закивав головой, сразу асе согласился Петр, — Костя дай-ка закурить. Костя сжал в кулаке содержимое сумки и, вздохнув, передал ее Петру. Некоторое время все молчали и слышен был шум дождя, отплясывающего по крыше, да проточная волна часто и нервно плескалась у борта. — Все-таки эта машина слабенькая,— задумчиво сказал Костя, отвечая на свои мысли. — Не может сдернуть газоход с мели, а сама вместе с генератором весит больше корпуса газохода... Скоро люди научатся строить легкие, сильные машины и, конечно, удобные в работе, — 1 заговорил он, садясь на любимого конька. — Не придется крутить машину ломиком, а нужно будет только нажать кнопку стартера и, пожалуйста, — машина работает. Генератор... — Костя задумался над его участью в будущем. — Генератор будет еще долго жить, потому что горючее —- лес — всегда под боком. Но его сделают меньше в несколько раз. Чистка и загрузка чурки — автоматические. Главное — для газоходов будут выпущены специальные мощные двигатели. Петр неуверенно! посоветовал делать катера большие, удобные, но мелкосидящие, и Костя с готовностью подхватил: — Верно, Петр. Удобные, ши мелкосидящие. Скоро перестанут строить для нас, речников, такие посудины, — (Костя постучал пальцем по борту, — которые, почти на полтора метра сидят в воде и стараются то и дело застрять где-нибудь. Надо построить для наших речушек катер с осадкой не больше, чем на полметра. — Правильно, Костя! — забасил капитан. —• Тогда все наши лужи оживут. Костя помолчал. Видимо, перед его глазами встал легкий, изящный катер, у которого белая полоса ватерлинии с грузовой маркой стояла всего на полметра от днища. — Ты прав, Петр. Ватера будут вместительные и удобные. Я так себе представляю... — и Костя рассказал о своем идеале катера — белого красавца -— не черного, а белого. На нем чистота, много кают, которые отапливаются электричеством. Есть кают-компания, шахматы, библиотечка... — Радиоприемник и передатчик, — быстро подсказал Саша, с большим интересом слушая ¡Костю. Уже десятки проектов закопошились у него в голове. — Правильно, (Сашок. Приемник и обязательно передатчик, чтобы можно было сообщить, где находишься, что делаешь. Был бы у нас передатчик — мы бы трех часов не сидели. — Нужно еще, чтобы катер был быстроходным, — снова решил вставить Саша, высказывая то, что уже давно жило в его мыслях. — Что, если строить их стальные, узкие и обтекаемой формы? — Ну, что же, давай построим! — с подчеркнутой серьезностью согласился Костя и засмеялся над своими мечтами и над восторженностью, с какой молодой» матрос помогал ему мечтать. Он закурил и сидел некоторое время молча. — А ведь это) будет, ребята!— тихо л