Сибирские огни, 1948, № 4

Поме ухода комиссии Саша раздумчиво проговорил: — Наверное, наш газоход тоже кое- что значит, если сам главный инженер пароходства осмотрел его. — А ты как считал? — отозвался Петр. — Мы, мотофлот, не только по большой воде, Оби да Иртышу, но и по всем мелким речушкам ходим! — А где совсем мелко — мы слезаем и пешком топаем, — без тени улыбки добавил Костя. Саша еще не успел удивиться такому методу навигации, как лицо Петра, и без того круглое, расплылось в широчайшей улыбке, и Саша тоже рассмеялся. — Костя, ты как-то говорил, что реки на севере не шире улицы. Как же там катера с паузками проходят? — Ты сам скоро увидишь, — пообещал Костя. А Петр неторопливо объяснил: — Паузки проходят потому, что в таежных реках такая глубина, что «наметкой» дна не достанешь! А когда паузок идет по реке, то ветки береговых кустов трутся о борта. Не веришь? Нет* Саша, конечно, верил! Он относился к прюстоватому Петру, к веселому Косте с особым уважением, как к людям, много путешествовавшим и много видевшим. Он сам жаждал увидеть мир, объехать всю землю! Он безгранично любил море, хотя видел его только в кино, и людей, которые хоть в какой-то мере уже осуществили в своей жизпи сашину мечту. В своей семье Саша был младшим. Ему была предоставлена полная свобода, хотя никогда его не баловали исполнением мимолетных прихотей. У них была небольшая, дружная семья. Сашина мать, занимавшая скромную должность бухгалтера- рсвизора (отца Саша помнит плохо: оя умер, когда мальчику шел шестой год), хотела выучить младшего сына па инженера. Поэтому Саше пришлось выдержать несколько длительных нравоучений по поводу его чрезмерного увлечения кружком «юных моряков», куда Саша с другом Борькой бегали после школьных занятий. Целое лето они пропадали на реке, гребли тяжелыми веслами на настоящей морской шлюпке — «шестерке», вязали морские узлы, ходили под парусами на яхте. Старший брат Володя, — он кончил техникум и до ухода на фронт работал мастером на заводе, — взял Сашу под свое покровительство и убедил мать в том, что ребячьи увлечения быстро проходят. Если же Сашка пронесет это увлечение сквозь юность, то это только к лучшему: он будет любить свою профессию, а это в жизни — много значит. Он же, Володя, следил за Сашиным поведением, за его учебой, оставаясь для него не только старшим братом, но и старшим товарищем. Володьку трудно^ было обмануть в чем-либо, — сразу поймет, — да Саша и не испытывал в этом нужды. В школе он учился хорошо, особенно по географии, истории и математике, потому что он решил стать таким же образованным моряком, как капитан Лухманов, — любимый герой недавно прочитанной книги. А без математики штурман — не штурман... Ребята с гордостью носили голубой значок — «Юный моряк», мечтали о дальних плаваньях и готовились к тому счастливому часу, когда сами встанут за штурвал или выйдут на капитанский мостик. / И вдруг все это оборвалось — началась война. Эшелоны уходили на фронт. И Саша проводил старшего брата Володю... Перед отходом поезда они сидели, обнявшись, в дальнем углу теплушки. Володя говорил: «Береги мать, она у нас хорошая. Скоро тебе будет шестнадцать лет — присматривайся к работе, которая тебе больше нравится, а море пока оставь — оно не уйдет. Пришла на нашу землю, Сашок, такая беда, что работать изо всех сил нужно!» Вскоре друга Борьку приняли на завод, — он был на полгода старше Саши, — и они теперь встречались только по вечерам. Посерьезневший Борька рассказывал, какое он важное дело делает: он запаивал жестяные корпуса ручных гранат, да, тех самых гранат, которыми наши бойцы будут глушить «фрицев», и авторитетно предлагал Саше свое содействие, если он захочет устроиться на завод. Но Саша не хотел. Может ли итти речь о заводе, когда война! Надо же воевать! Но после того, как начальник райвоенкомата ответил мягким, но решительным отказом на просьбу Саши послать его на фронт, Саша решил, что если на войну не берут, а в море пока не попасть, надо итти работать иа реку. Ж оп поступил на курсы мотористов при речном пароходстве, решив обязательно впоследствии стать моряком. Так началась для него жизнь «на палубе». Морозным февральским днем Саша, перейдя Обь, спустился с невысокого обрывистого берега на лед затона, по которому длинным караваном выстроились пароходы и баржи. Возле самой дороги, в прочном ледяном плену стоял длиннокорпусный буксир «Фрунзе». Нос его был до