Сибирские огни, 1948, № 4

Ф. ДАНИЛОВ Первый Майское небо над рекой безоблачное, яркоголубое. Лучи солнца погружаются, купаясь, в мутную желтоватую воду, по- весеннему холодную, и река в спокойном, необозримом величии сверкает серебристыми теплыми бликами. Далеко, на том берегу, уходит от моста на запад высокая железнодорожная насыпь, широким полукругом повернутая к городу. А за ней в весенней голубоватой дымке, в чуть колеблющихся теплых токах воздуха, вырастают многочисленные здания и трубы рабочего района. А дальше на запад за Яренским затоном, за белыми корпусами судоремонтного завода, начинаются раздольные степи За- обья. В порту стоят, тесно прижавшись к причалам, и движутся по рейду десятки разнотипных судов. Дымят пассажирские многопалубные пароходы, деловито шипят и посвистывают паром приземистые буксиры — главная сила на реке. Много барж — больших и малых пузатых паузков, остро пахнущих свежей смолой газоходов, дымящих открытыми газогенераторами. Шум в порту не прекращается ни на секунду. То и дело гудят пароходы, трещат машины газоходов, позванивают передачей транспортеры на угольной эстакаде, гулко и безостановочно хлопает зерновой насос элеватора. Под его башнями, стоящими, как слоны на водопое, над самой рекой, столпились объемистые грузные хлебные баржи. Элеваторные башни- слоны опустили в их трюмы длинные хоботы-насосы. Люди видны и на пароходах, и па баржах, и на берегу. Только грузчиков среди них маловато — многие ушли на фронт летом прошлого года, трудного девятьсот сорок первого года... Теплый юго-западный ветерок пробегает по реке. От нее пахнет илом, лесом и водой, только что схлынувшей с заливных лугов. рейс В воздухе над портом — запах разогретой смолы и газа. Эти энергичные, бодрящие запахи, празднично-деловитый неумолкающий шум труда, бесконечное богатство красок, свежих, ярких, чистых, и солнце, щедро и ласково согревающее землю и воду, — все это бывает только однажды, весной, которая приносит реке освобождение ее могучей силы. Одномоторный газоход забрался между высокой гранитной набережной причала и широкой кормой трехпалубного пассажирского парохода. Совсем маленький рядом с мощным пароходным корпусом, он безмятежно дымил, стараясь казаться солидным. На носу газохода, возле рубки, собралась большая половина команды — три человека. Нехватало капитана и второго моториста, Сереги Цыганкова, уехавшего в Затонский поселок. Капитан ушел в диспетчерское управление порта получить судовые документы и последние распоряжения перед дальним плаваньем на «нижний плес», где газоход «Семидесятый» должен был работать этим летом. Об этой-то предстоящей поездке и беседовала собравшаяся на носу газохода команда. Собственно, говорили только двое: старший моторист Костя Веригин и помощник капитана Петр Кунавин, а третий, самый младший — шестнадцатилетний матрос Саша Зорин в беседу не вмешивался. Моторист Костя Веригин был невысоким и не очень плечистым, но в его небольшой фигуре чувствовались крепость и энергичность. Продолговатое смуглое лицо, чуть тронутое оспой, сразу располагало к себе, может быть потому, что глаза Кости смотрели из-под черной фуражки открыто н умно, всегда готовые загореться весельем. Он не разлучался с машиной в течение нескольких суматошливых последних суток перед выходом из затона, но выглядел подтянутым и опрятным. Он любил чистоту и к машине-